Вновь обретя веру

Я не имею права ни на что претендовать, но было бы неплохо хоть что-то контролировать.

— Можно мне оказаться с тобой в одной кровати? — снова зевая, спрашивает она.

— В кровати? — хриплю я.

Она кивает и опускает голову на моё плечо.

— Может, немного подремлем. Уверена, я не займу много места.

Даже и не знаю, что может принести мне большее удовольствие, поэтому беру её за руку и поднимаю со скамейки.

— Ты всегда так легко ложишься в постель? — шутя, спрашиваю я, хотя, в каком-то смысле... это не шутка. Хоть и понимаю, что с этой женщиной секс мне не светит.

Её дыхание прерывается. И впервые за весь день она не смотрит на меня.

— У тебя случайно не двуспальная сдвоенная кровать[4]?

Я качаю головой.

— «Кинг-сайз», — говорю ей.

— Пойдёт, — отвечает она, переплетая свои пальцы с моими, и так мы идём к моей гостинице.

Я никогда не чувствовал себя настолько обнадёженным. По крайней мере, в последние годы точно.

— Останешься на своей стороне? — спрашивает она.

— Я что, похож на идиота? — фыркаю в ответ.

Фейт

Знаете тот момент в фильме, когда девушка спускается в подвал посмотреть, что это был за шум, и вы сидите и кричите в телевизор: «Нет, не иди туда! Там убийца, он хочет перерезать тебе горло!»? Вот, сейчас как раз такой момент. Дэниел открывает дверь своего гостиничного номера и отступает, пропуская меня вперёд. Я сжимаю лацканы жакета в кулаке и поднимаю взгляд на мужчину.

— Ты же не причинишь мне боль?

Он приподнимает бровь.

— Гм, — выдаёт Дэниел.

— Ты когда-нибудь убивал? — быстро спрашиваю я.

Он кивает:

— Я служил в армии.

Я в отчаянии качаю головой.

— А кроме службы? Ты когда-нибудь обезглавливал незнакомую глупую женщину, которая пришла к тебе в гостиничный номер после того, как провела с тобой в одном помещении несколько часов?

Он смеётся глубоким звонким смехом, и этот звук так прекрасен!

— Думаешь, будь оно так, я бы признался? — Он разворачивает меня, шлёпает по попе и говорит: — Бегом в прибежище греха, дамочка. А я за тобой, только наручники захвачу.

Дверь со щелчком закрывается, и я, подняв руку к губам, начинаю грызть ноготь. Может, это была не такая уж и умная идея. Дэниел засовывает руку в карман и достаёт перочинный нож.

— Зачем тебе нож? — спрашиваю я, делая два шага назад.

Он усмехается и смотрит мне прямо в глаза.

— У настоящего мужчины всегда есть с собой карманный нож, — говорит он. — Никогда не знаешь, когда возникнет необходимость что-то порезать. — Он берёт мою руку и вкладывает в неё нож, сжимая вокруг него мои пальцы. — И так можно защититься от всего, с чем бы ни столкнулся в темноте, — шепчет Дэниел, щёлкая меня по носу. — В том числе и от меня.

— А другое оружие у тебя есть? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Пистолет в сейфе.

В этот раз он погружён в себя и на меня не смотрит.

— Заперт? — спрашиваю я.

Мужчина кивает и усмехается.

— Зачем тебе пистолет? — спрашиваю я.

— У меня есть разрешение на ношение оружия, — пожимая плечами, говорит он. А затем указывает на мою руку. — Но сейчас у тебя есть нож, так что тебе не о чем беспокоиться.

— Если не считать того, что ты можешь отобрать его и использовать против меня.

Он снимает пальто и вешает его на спинку стула.

— Если бы я хотел тебе навредить, то уже сделал бы это, глупышка, — прищурившись, говорит он, а затем смотрит на меня. — Зачем ты пришла сюда со мной? — спрашивает он. — Только честно.

Сказать ему? Сказать, что я вижу в его глазах отчаяние? Сказать, что я знаю: он чувствует, что надежды больше нет? Сказать ему, почему я так чувствую?

— Когда-то я тоже чувствовала себя потерянной, — тихо отвечаю я.

— Я не потерян, — говорит он. Его голос вдруг становится грубым и хриплым. — Я там, где и хочу быть.

— Я не это имела в виду, — отвечаю я.

— Я ориентируюсь в пространстве, — говорит Дэниел.

Он всё ещё напряжён, хотя, мне кажется, я его оскорбила.

— Я хотела помочь тебе с твоим списком, — говорю я и сжимаю губы, чтобы больше не сказать ничего обидного.

— Почему? — спрашивает он и начинает рыться в чемодане, выуживая чистые боксёры и футболку.

А затем закидывает джинсы на плечо.

Я вздыхаю. Ситуация становится всё хуже и хуже.

— Потому что могу? — пищу я.

Медленно он подходит ко мне.

— Правду, Фейт, — говорит Дэниел. — Ты надеялась показать мне свет? Чтобы спасти мою несчастную душу?

— Честно? — спрашиваю я, закусывая нижнюю губу.

Он смотрит на мой рот и облизывается.

— Нет, соври мне, — шутит он, хотя выглядит серьёзным.

— Я просто хотела, чтобы ты улыбнулся, — говорю я. — Вот и всё. — Мой голос даёт трещину. — Ты хочешь, чтобы я ушла?

Он поднимает вверх три пальца.

— Три правила, — говорит он и показывает мне один палец. — Во-первых, ты не будешь пытаться мне помочь, ладно?

Я киваю. Ведь я могу попытаться помочь ему так, что он и не заметит.

Дэниел показывает уже два пальца.

— Во-вторых, я не собираюсь отрубать какие-либо жизненно важные органы твоей анатомии. — Его взгляд медленно скользит вверх и вниз по моему телу. — Мне они нравятся в таком виде, в каком они есть. И когда ты дышишь. Серьёзно, желание изменить что-либо в тебе — тот ещё бред.

— А что «в-третьих»? — пищу я.