Вновь: ошибка координат

— Что… О нет… нет-нет-нет! Я даже не знала, что Наставник здесь… Зачем же тебя отвели именно к ним… — Катарина теряла контроль, утопая в панике, цепляясь за веру, что сможет донести до Роды правду, открывшись той с совершенной иной стороны. — Послушай внимательно. Директор просто хочет власти и ненавидит любое помыкание им, вот и все. Его поставили на эту должность для того, чтобы был удобный человек, который не будет задавать вопросов. Сначала он был не против. Но ему стало мало, и… Рода, прошу, не верь им, услышь меня! Они манипуляторы, которых ранее держали в узде Козырев и твой отец. Сейчас…

— Я их выпустила. Я выпустила их всех.

Катарина не знала, что сказать. Они долго смотрели друг на друга.

— Рода, зачем ты пришла сюда? — Признаки здравомыслия кое-как виднелись, что дало отчаявшейся Катарине надежду на понимание.

— Цивилизация достигла предела. Все гоняются за одним и тем же… но почему-то воюют друг с другом, строят свои планы вразрез другим планам… стремятся к одному результату по одиночке. Твоя работа здесь и твой муж — тому доказательство. Блок пал. Монолит пал. Я освободила всех заключенных… умирать в клетке неправильно. И сейчас ты хочешь лишить нас шанса убить монстров. Хочешь отдать это Коваку. Да, я знаю про него и знаю, что он летит сюда. Лживая, эгоистичная тварь.

Разочарованный во всем, озлобленный на всех, потерявший координаты, одинокий, преисполненный горя и боли человек внушал Катарине неописуемый страх.

— Ты права. Все так запуталось… Но в этом ужасе есть нечто светлое. — Катарина положила руки на свой живот. — Я беременна. Искусственное оплодотворение сработало. Пока что у меня все хорошо. Уже два месяца. Пожалуйста, услышь это, Рода, прошу тебя…

— Очередная ложь! Ты никогда не хотела детей!

Она не просто устала от водоворота лжи, где ориентиры правды потеряны навсегда: Рода больше не может выносить это все. В порыве неконтролируемого раздражения от очередной лжи Рода выстрелила. Катарина не успела ни возразить, ни извиниться, ни оправдаться… Одиночный выстрел был точен, прямо в сердце. Не успев еще осознать, Рода уже кричала. С трудом она подошла к мертвому телу Катарины, на чьих щеках еще были слезы, а руки ногтями вцепились в живот. Чтобы все закончилось, надо было устранить провокатора, кем и являлась Катарина. Рода не сомневается в своем решении, пусть и ненавидит его. Был ли шанс все прекратить иначе? Рода бы хотела иметь на него силы, в момент ей казалось, что она готова просто уйти. Но когда Катарина выдумала ребенка… Такие люди иначе не умеют, даже если и хотят. Почему все не может быть просто? Почему люди не могут быть честными? Наставник был прав, все должно очиститься в разрушении — единственный шанс навести порядок. Рода садится на колени перед телом Катарины, закрывает той глаза, сжимает ее ладонь в странный знак прощания с некогда уважаемым человеком. Когда встала, наконец-то ощутила приятный ветер по всему телу, дарующий чувство свободы, лишь подкрепляющийся просторным видом впереди, позволяющий забыть весь этот день хотя бы на мгновение.

26

— Рода! — Знакомый женский голос вернул ее обратно в реальность. То была Настя, ошеломленная от состояния убийцы и тела жертвы. Слева от Насти вышли серьезный, готовый к бою Оскар и осторожная Ингрид, справа же Люба. Все они были без экзоскелетов, оружие было у Оскара, и то лишь пистолет. Они распределились почти равномерно, пробудив в Роде защитный механизм, безошибочно предвещавший скорую битву насмерть. Время словно замерло, сухой воздух показался еще суше, напряжение возрастало до ранее невиданных пределов. Рода ощущала себя не просто загнанной в угол последователями Катарины, появившимися здесь и сейчас явно непросто так: она знала — пришла сама месть. Все было видно по глазам Насти и Оскара, некогда ее друзей, ныне ею не узнаваемых. Рода решительно готовилась к битве, пистолет в правой руке сжимался крепко, наготове прицельного выстрела, осталось лишь выбрать цель, поднять руку и выстрелить. Люба стояла в стороне, наблюдая с какой-то странной сторонней оценкой, словно ее тут нет и все перед ней не более чем спектакль. С другого угла стояла Ингрид, испуганная, подавленная больше остальных, она не желала проявлять свою волю, лишь поглядывала на Оскара и Настю, словно собирала фигуры на доске и пыталась найти там себе роль. Настя была по центру, медленно подходила с присущей обстановке осторожностью, не только удивляя Роду бесстрашием, но и бросая вызов своим распахнувшим крылья характером и наконец-то расцветшей силой воли. Грязные от пыли, пота и крови, некогда золотистые светлые волосы были зачесаны назад и лежали плотно, открывая ее побитое лицо для зрительного контакта. Во взгляде не было и капли страха, но и не было осуждения, лишь тяжелое смирение с готовностью к любому исходу.