Вновь: слово свидетеля

— Их больше нет. — Бэккер отнял у тьмы свое внимание и посмотрел на Настю глазами отчаянного человека. — Что толку от этих разговоров? Этих воспоминаний, этих… Слушай, слушайте все — я боюсь, ясно?! И раз мне страшно, то и вам стоит. Стоит даже больше моего, потому что я уже все видел и знаю, с кем мы встретимся. Мне плевать, кто он и чего он хочет, плевать даже на то, можно ли с ним договориться! Вам не понять, но я был здесь и видел такую власть, какую никто из вас и представить не сможет. Я был здесь в грядущий день, два месяца назад!

— Ты не виноват. — Люба произнесла это заботливо, явно поддавшись странной изоляции от всего мира, которую дарует этот момент. Ее слова внезапно коснулись и Оскара с Настей, будто бы она адресовала их и им.

— Не смей этого говорить мне! — Бэккер рявкнул, желая сохранить свою роль в глазах окружающих, боясь даже намека на прощение.

— Да что с тобой происходит вдруг? — спросила с претензией Настя. — Я понимаю, здесь плохие воспоминания, но возьми себя уже в руки. Неси ответственность за то, что ты сделал с Монолитом, и за то, как ты рискуешь нашими жизнями!

Бэккер отвернулся в раздраженном порыве, Настя же от изумления лишь взмахнула руками.

— Мы с Настей осмотрим область вокруг пещер, там есть еще одно углубление, недалеко от траншеи, а ты, Оскар, пока сходишь за этим распылителем. — Люба оказалась столь энергична и властна, что Оскар и Настя вспомнили то, как она предстала всему Монолиту, выражая свою речь на весь город неведомой им ранее вседозволенной харизмой.

Бэккер в этот момент, казалось, разговаривает с чернотой Вселенной.

— Может быть, я с вами пойду? — Оскар проявлял искреннюю заботу, внезапно ощутив себя перед Любой так, как когда-то разговаривал при маме, пока та еще была в здравомыслии.

— Твоя забота приятна, но мы зашли слишком далеко для потакания врагу. Время играет против нас, не позволяй еще и страхам мешать нам. Игорь Козырев верил, что ты продолжишь его дело, ведя нас единой целью преодоления кризиса во благо будущего человечества.

— Думаешь… отец одобрил бы план Бэккера и… все это?

— Он искренне верил в тебя.

Эти слова были приятны, все же Люба оказалась достаточно тесна в общении с главнокомандующим за непродолжительный период плотной череды инцидентов Монолита и именно его отец отправил ее на помощь Техгруппе. Внезапно Оскар всерьез увидел в этой женщине авторитет, что лишний раз подкреплялось ее самостоятельностью в отрезе от влияния Бэккера. Кратко ей кивнув, Оскар подошел к Насте и, глядя в ее глаза, все хотел что-то сказать, нечто личное и ценное, что она, разумеется, понимала и без слов. Взяв его руки, она крепко их сжала, после чего кивнула ему в сторону, указывая идти за распылителем. Оскар покинул их быстрым шагом, не разрешая себе думать о чем-то, кроме исполнения стратегии. Бэккера никто так и не трогал.

Оскар четко понимает свое нежелание быть здесь, но не из-за Бэккера или гипотетического Варвара, нет: все куда проще — его место рядом с отцом. Одна лишь мысль о том, как далек он от дома и даже не может похоронить отца… Это съедает его изнутри. Точно такое же чувство было, когда деменция его матери развилась достаточно, чтобы она перестала узнавать сына и мужа. Тогда Оскар осознал, что такое по-настоящему безвозвратно опоздать. Необоснованное, но жестокое чувство предательства разрезает его изнутри, доказывая роль беглеца, оставившего все самое ценное позади ради… вот ради чего? «Мое наследие, моя кровь и моя гордость» — эти слова были прямо перед тем, как отец сказал последнее: «Выполняй приказ!» Это предшествовало тому, как все окончательно вышло из-под контроля. И раз тот вверил ему быть продолжением своей воли в победе над врагом, да еще и защите Монолита от посягательств Опуса, чем сам главнокомандующий и занимался последние годы, то Оскар как минимум ради памяти отца не может бояться или сомневаться. Последние дни измотали его, но осталось чуть-чуть, лишь разобраться с главным злом… если только слова Бэккера — не очередная ложь. Думая об отце и его наследии, Оскар смог отринуть подступающие сомнения и страхи, чтобы взять инициативу на себя, не желая больше зависеть от обстоятельств. Игорь Козырев никогда такого себе не позволял, он сам навязывал игру, и сейчас Оскар поддается странному чувству, словно его отец немного, совсем вроде и чуть-чуть, но помогает ему идти верным направлением.

— Я отключил остальных, подай знак, что слышишь меня.

Петя немного повернул голову к Оскару. Сам двух с половиной метровый гигант стоял все так же неподвижно недалеко от Палатки, спрятанный во мраке Вселенной, не имея ни одного включенного светового источника.