Внучка алхимика

– Зато для тебя его несчастье оказалось даром небес, – невольно уточнила Соня.

– Для меня – получилось, что я на несчастье друга свое счастье возвел, – кивнул Николай и признался. – Если бы ты знала, как я люблю Дашу! Не представляю, что бы я делал, если бы она не стала моей женой.

– Может, ты бы и не страдал, не зная, что потерял.

– Ну да, ты, как всегда, права. Так все же с чего это началось?

– Наверное, с того, что граф Воронцов питал ко мне серьезные чувства, силы которых я не увидела за его извечным кривляньем и шуточками. И тем, что он даже к нам в дом не приходил один, а все время кого-нибудь приводил, и не всегда это были люди, в глазах света достойные. Он словно бросал вызов всему петербургскому бомонду, а заодно и мне. Ведь это я не хотела видеть, каков он собою, как умен и сколько друзей у него повсюду. Таких необычных и талантливых…

– Не понял, при чем здесь его чувства? Ведь он ни разу даже не попытался сделать тебе предложения.

– Ни разу, – согласилась Соня. – Боялся, что мой отказ закроет перед ним и двери нашего дома… Впрочем, теперь это всего лишь мои домыслы. Главное, он понял, что с появлением Разумовского и его предстоящей женитьбой на мне, я потеряна для него навсегда, потому решил опорочить меня в глазах Леонида, чтобы тот от меня отказался.

– Но это же непорядочно! – возмутился Николай. – Уж от Дмитрия Воронцова я такого никак не ожидал.

– Кто знает, на что способен каждый из нас в трудные моменты жизни, философски заметила Соня. – Ты вот тоже, не успел разбогатеть, как почувствовал себя этаким Наполеоном.

– Я – Наполеоном? И в чем это, интересно знать, выражается?

– В том, что ты решил, будто можешь решать судьбы других людей, не очень интересуясь их собственными желаниями. Признайся, после того, как разладилась наша с Разумовским свадьба, ты уже присмотрел мне кого-нибудь?

Николай сконфузился.

– Был грех, подумывал. Но неужели ты станешь возражать против хорошей партии? Умный, дальновидный человек. Между прочим, генерал-аншеф. Ты будешь за ним, как за каменной стеной…

– Спасибо за заботу. Маменька, между прочим, ни к чему меня не принуждала, – глаза Сони увлажнились. – Как бы то ни было, сейчас мы в трауре, и прошу тебя, повремени со своими намерениями в отношении меня.

– О тебе же забочусь! – князя задел за живое упрек сестры; он встряхнулся точно вылезшая из воды собака, и буркнул. – Ты опять перевела разговор на другое. Как узнал обо всем Разумовский?

– А вот этого как раз я и не знаю, – задумчиво проговорила Соня. Похоже, Воронцов все время поил меня сонным отваром, так что я и видела все, как во сне. Но в чем я теперь твердо уверена, так это в том, что Леонид был в той комнате, в которой меня держали. И, думаю, показ ему устроил Дмитрий, после чего между ними и состоялась дуэль.

– Что, он знал, где ты? – не поверил Николай. – Знал, и ни словом не обмолвился ни мне, ни маменьке? Да ежели хочешь знать, так она из-за него и умерла. Неизвестности не выдержала. Нет, каков мерзавец! А я считал его лучшим другом.

– Опять ты в крайности бросаешься, – вздохнула Соня. – Погоди, не спеши отрекаться от Леонида. Может, Воронцов с него слово взял, молчать… Кстати, а ты не знаешь, куда граф Разумовский вдруг подевался?

– Могу, разве что, предположить. Я ведь теперь в полку не бываю. Не знаю даже слухов, какие ходят. Скорее всего, папенька, Кирилл Григорьевич Разумовский, отправил его с миссией в Стокгольм.

– Понятно, – проговорила внешне равнодушно Софья.

Обида и боль опять сдавили её сердце – почему он даже не попытался с нею объясниться? Что сказал ему Воронцов, неужели не покаялся перед смертью?.. Нет, что она такое говорит? Ведь уже достоверно известно: Разумовский не захотел даже слушать об извинении, и вообще вести какие бы то ни было переговоры. Дуэлянты стрелялись, и пуля попала Дмитрию прямо в сердце. Он ничего бы не успел сказать, даже если бы захотел. А если представить дело так, что он тоже не стал бы просить прощения, то он так и задумывал – оставить Леонида в неведении.

Наверное, бог покарал её. Это ведь Соня, использовав записи деда, по сути дела отобрала жениха у Даши. Интересно, счастлива ли она с её братом? А вдруг Даша тоже любила Леонида Разумовского?

Как бы то ни было, в конце концов он не достался никому из них.

– Надеюсь, теперь ты не станешь его защищать? – как сквозь вату услышала она голос брата. – Ваша помолвка оказалась расторгнутой одной стороной, тебе этим нанесено оскорбление, потому ты односторонне и можешь принять решение – дать слово другому человеку.

Он помолчал.

– Я тебе прежде не говорил, а теперь скажу. Если хочешь знать, это не только мое мнение. Послушайся ты меня в свое время, прекрати своевольничать, не случилось бы с тобой того, что случилось. Сейчас бы жила замужней женщиной и горя не знала.

– Но Леонида я любила! – выкрикнула Соня и мысленно подивилась, что сказала про свою любовь в прошлом времени. И эти странные слова брата: "Это не только мое мнение". Даша тоже так считает или он делиться своими сомнениями ещё с кем-то?