Внучка Бабы Яги

Долго Ковалёнка раздумывала. Расспрашивала у Бабы Яги, почему та её к людям не пускает, зачем черту запретную провела. Та ни в какую, даже слышать разговоров на эту тему не хочет. Кое-как разузнала Ковалёнка, что обиду смертную Яга затаила на людей, рассердили они её, не прислушались, хотели со свету сжить. Но так когда это было — что ж теперь, весь век на болоте куковать? Решилась Ковалёнка. Стала она собираться, а Яга это заприметила, и давай расспрашивать — что да куда? Ковалёнка отнекивалась всё. Но делать нечего, пришлось признаться. Яга шум подняла — не пущу, говорит, тебя к людям! Но на Ковалёнку не так-то просто управу найти. Раз уж мелюзгой по болоту пробралась, взрослой девицей уж разберётся, как своего добиться. Сделала она вид, что согласилась, а сама ночью, как Яга спать легла, ускользнула прочь. Рыжику наказала дом стеречь, обещала к утру вернуться.

Идёт Ковалёнка по лесу ночному, страшно ей. Но не чудищ лесных и болотных она боится, что из-за каждого пня да дерева выглядывают — эти-то друзья её верные. Болотники ей в детстве колыбельные на ночь пели, кикиморы косы плести научили, медведи в лапах своих от морозов зимних согревали. Страшно запрет нарушить, что так манил её.

Вышла Ковалёнка на опушку леса, набрала воздуха в грудь и решительно переступила черту охранную, огненной полосой по земле проведённую. Так же смело ступила, как и в детстве, когда к самой Яге под крыльцо забралась, когда от бабки злой сбежала шестилеткой сопливой, с одним котом и куклой под мышкой. Но всё-таки не стерпела — зажмурилась.

Открыла Ковалёнка глаза. Видит — раскинулся перед ней город. Огромный и прекрасный, куполами сверкает, чёрные воды рек о гранитные берега плещутся. Невиданный город, волшебный город, нет второго такого в мире, хоть весь его обойди. Идёт Ковалёнка по городу, дух захватывает, слёзы на глазах от такой красоты, весь он огнями переливается, и столько там людей, столько домов с фасадами и окнами узорными, причудливыми… Кажется, жизнь там проживи — и не поймёшь, не узнаешь его до конца. Даже забыла Ковалёнка зачем пришла — еды человеческой достать. Вышла она к реке, смотрит, дышит воздухом свободным, холодным. Тучи низкие над городом собираются — верно, дождь пойдёт. Вдруг видит она — памятник у реки стоит. Конь, а на нём всадник. Глазам не верит Ковалёнка, узнала она всадника — уж столько Баба Яга о нём рассказывала, как пришёл он в её избушку да хотел прогнать старуху с насиженного места. Как заупрямилась она и ни пяди своего леса не отдала.

«Быть не может, чтобы был плохим человек, который такую красоту на земле сотворил! — думала Ковалёнка. — Вдруг я бы с ним договориться могла… ах, как жаль, что я уже не узнаю этого».

Стояла Ковалёнка, смотрела на реку, на памятник, вот уже дождь начал накрапывать. Призадумалась она.

Вернулась Ковалёнка домой, уже спокойно и уверенно переступила черту запретную. Заходит в избушку, видит — сидит Яга, хмурая и понурая, Рыжик на коленях у неё свернулся, а она его знай гладит.

— Чего пришла? — буркнула Яга. — Смотрю, аж светишься вся. Вот и оставалась бы себе у людей. Без тебя проживу.

Опустилась Ковалёнка у ног старухи, поцеловала её руку морщинистую.

— Бабушка! Ягинюшка! — воскликнула она. — Нет никого ближе и роднее у меня, чем ты. Как же я покину тебя, что ты! Но послушай только, если любишь меня, расскажу тебе всё, как есть, а ты уже решай.

И рассказала Ковалёнка Бабе Яге о том, как нарушила она запрет и отважилась к людям отправиться. Как страшно ей было, и как попала она в город чудесный, о каком знать не знала, и представить себе не могла.

— Люблю я лес наш, болото наше, избушку и тебя люблю, бабушка! Но и без города этого жизни мне не будет, сердцем чую! И я знаю, что много сама могу людям этим принести, дарами своими поделиться.

— Делиться ещё с ними, — фыркнула Яга. — Много чести.

— Да! — сказала Ковалёнка упрямо. — Сколько же можно на всех обижаться и вечно к болоту отворачиваться? Ведь можно и договориться и подружиться попробовать. Никто у тебя избушку твою не отберёт. Пойдём, сходим, покажу я тебе мир людей, каким он стал! А Рыжик дом посторожит!

Несколько недель уговаривала Ковалёнка старуху, пока та не сдалась, наконец. Принарядилась Яга, достала из сундука лучшие украшения, которые давным-давно не надевала, с тех пор ещё, как к ней леший свататься ходил. Волосы узорчатым платком прибрала, брови угольком подвела, глянула на себя в треснувшее зеркальце и хохотнула — давно себя такой не видала! Вроде и не для кого было наряжаться, а тут шутка ли — в люди выйти!