Внучка панцирного боярина

По пути его была гостиница, которую содержал поляк Бршепршедецкий. Кстати, нужно было завернуть к нему, чтобы очистить счеты за забранный кяхтинский чай, спрашиваемый прихотливыми русскими офицерами полка Зарницына, незадолго стоявшего в городе, и отчасти поляками. Был счетец и по векселю. Боковой карман его кафтана вмещал уже в своей утробе три тысячи рублей, почему ж бы не прибавить в нее нового слоя кредиток. Содержателя гостиницы не было ни в конторе, ни в его семейном отделении. Он находился в одном из номеров у своего постояльца, белорусского помещика, промышлявшего более карточной игрой, чем сельским хозяйством. Здесь собралось человек с десять разнородных личностей. На зеленом поле ломберного стола лежали стопы колод и другие принадлежности карточной игры, красовались пачки кредиток разного цвета и среди их кучка золота в ожидании, что в турнире, предложенном банкометом, рьяные рыцари присовокупят к ним новые вклады. Понтеры сидели за столом или стояли подле него. На доклад номерного содержателю гостиницы, что пришел такой-то и желает его видеть, Бршепршедецкий попросил хозяина номера позволить Жучку войти, предупредив, что он человек неопасный, да и некоторые из игроков ручались за его скромность. Позволение охотно дано. Трактирщик, любивший сам играть в карты, в этом случае рассчитывал, что на несколько часов задержит в номере кредитора и оттянет свой долг до другого дня. А кто знает? Судьба-индейка не нанесет ли ему в этот вечер золотых яиц? Тогда и квит с долгом.

Вошел Жучок, не перекрестясь, как это обыкновенно делал, когда входил к русским, но только низко поклонился и пожелал честной кампании здравия. Трактирщик отрекомендовал вошедшего банкомету, хозяину номера; тот, занятый игрою, довольно небрежно кивнул Жучку.

— Извините, пан добродзей, — сказал своему посетителю трактирщик, загибая угол на выигранной им карте, — видите, в ходу, наверно, принесли мне счастье. Успеем еще поговорить о деле, а вы покуда присядьте да поучитесь в отгадку.

— Подожду, — отвечал смиренно Жучок. Содержатель гостиницы мимолетно указал глазами молодому человеку, лет двадцати, стоявшему недалеко от него (это был его сын), на нового посетителя и на бутылки, стоявшие на подоконнике. Молодой человек понял взгляд отца, раскупорил бутылку шампанского и, налив из нее огромный стакан, предложил его Жучку.

Этому отказываться было совестно, бутылка ведь для него начата. В давнопрошедшее время он пивал водку стаканами, чтобы заморить в груди угрызения совести, и не бывал, как говорят, ни в одном глазе, и теперь от нескольких глотков искрометного затуманило у него в голове.

Никто из игроков не обращал на него внимания; знали , что купец Жучок не умеет и карт держать в руках и потому в обществе их человек посторонний.

Между тем глаза его разгорались более и более, перебегая от карт банкомета и понтеров на пачки кредиток и особенно на кучку золота, игравшего своими искрометными лучами. Давно отрекся он от карт, погубивших его, и твердо держался обета — не прикасаться к ним, словно к огню. Однако ж, какая-то невидимая сила притягивала его к столу, он к нему подошел.

На этот раз демон-искуситель стоял за ним и нашептывал ему то насмешливые, то обольстительные речи:

"Посмотри, — говорил лукавый голос, — как тебя оскорбляют здесь. Тебя, мизерного купчишку, выталкивают, как пария, из среды благородного общества, хоть бы из учтивости предложили принять участие в игре. И не с такою шляхтою играл ты, генералы не гнушались перекинуться с тобою. А куш-то порядочный, едва ли не десять тысяч; банкомет богат, не постоит и за большую сумму. Проигрывал ты прежде. Что ж? Может быть, судьба ждала тебя в этот час, отыграешься, да еще разбогатеешь. Поверь мне, сорвешь банк. А удовольствие поразит неожиданным торжеством победы людей, которые тебя ни во что считают, с чем можно сравнить? Рискни."

Пыхтел, боролся Жучок со своим искусителем до поту лица и — рискнул.

— Позволите ли мне, сиволапу, поставить карточку? — сказал он, обратясь к банкомету.

— Не имею права отказывать здесь никому, — отвечал этот, несколько поморщившись, воображая, что ставка такой мизерной личности будет ничтожна и только задержит игру.

— Помните, — сказал насмешливо банкомет, — что правая сторона моя, а левая ваша, и расплата должна быть немедленная.

— Смекаю. И я играю ведь не на щепки, — отозвался Жучок.

— Я ручаюсь за него в тысяче, — сказал хозяин гостиницы, мигнув банкомету, — авось, дескать, молодец попадет на удочку.

Карта Жучка пошла и взяла сто рублей. Он поставил ее на транспорт, загнув по правилам игры. Взяла.

— Угодно получить деньги? — спросил его банкомет уже голосом серьезным и вежливым.

— Атанде — идет на пе.

Карта взяла восемьсот рублей серебром.