Внук Персея. Книга первая. Мой дедушка — Истребитель

Мальчик спал дольше обычного — и едва успел застать деда во дворе. Облачен в доспех, покрыв шлемом лысую голову, Персей задержался из-за фракийца Спартака. Загородив дорогу, Спартак всем своим видом показывал, что без него Убийца Горгоны никуда не пойдет. На Олимп, в бездны Тартара — никуда. А что рука сломана, так вторая цела. Будет, чем копье метнуть.

— Имей в виду, — снизошел Персей, — поблажек не дам.

Спартак нагло хмыкнул.

— А эти зачем? — спросил он. — Только обуза…

— Эти? — Персей, обернувшись, глянул на дурачка-Тритона и его отца. Среди спутников басилея, воинов с опытом и выправкой, пираты смотрелись белыми воронами. — Вот и проверим, нужна ли мне такая обуза… За мной! Не отставать!

И побежал к Щитовым воротам.

Пренебрегая окриками матери, Амфитрион понесся следом. Проводив деда за стены крепости, он отстал. Не первый раз дедушка уходил из Тиринфа, взяв с собой лишь горстку избранных, проверенных бойцов — Горгон[29], как звал их Персей, когда бывал в духе. Пешими, отказавшись от колесниц, Горгоны во главе с Горгоноубийцей рыскали по горам и лесам Арголиды в поисках тайных мест, где творились оргии в честь Косматого. За каждую вакханалию — «Эван эвоэ, Вакх!» — Персей мстил, не задумываясь, жестоко и беспощадно, как бьет с небес молния Зевса. Не один алтарь был найден и уничтожен. Не одна сотня менад и фиад, сатиров и силенов[30] была истреблена под корень. Мудрый стратег, четко отличая возможное от желаемого, Персей не преследовал Косматого в иных областях — Беотии, Аттике или Фессалии. Но Арголида, земля Персеева — тут сын Златого Дождя бил наотмашь.

Война длилась третий год.

Вздыхая, мальчик отправился домой. Раньше он мечтал, что однажды дедушка возьмет его с собой — биться с Косматым. Но сегодня Амфитрион страстно желал, чтобы Персей никого не нашел и вернулся в Тиринф. Если дедушка не успеет быстро-быстро отомстить своему врагу — в Аргосе начнутся ежегодные состязания атлетов, а дедушка все будет воевать.

И тогда…

Ночная встреча с Эмпузой казалась мальчику сном. Реальностью был аргосский стадион — тот самый стадион, где дедушка Персей в седой древности, тридцать лет назад… Поездку в Аргос дед обещал внуку еще зимой. Но карательный поход грозил сорвать все планы.

В Тартар Косматого!

СТАСИМ [31] . ДИСКОБОЛ: БРОСОК ПЕРВЫЙ (тридцать лет тому назад)

Трибуны затаили дыхание.

Дискобол стоял, не двигаясь. Наверное, молился о победе. Бронзовая чечевица диска в его руке казалась очень маленькой. Сейчас она взовьется в небеса и исчезнет, став звездой. Нагой, как при рождении, атлет был прекрасен. Его сложению позавидовали бы боги. Кое-кто на трибунах, нарушив тишину, даже шептался с соседом, что зависть богов — не то, о чем ночами мечтает здравомыслящий человек. Впрочем, сыну Зевса Тучегонителя позволено многое. Не нам, горшечникам и колпачникам, судить о ревности Олимпийцев. Но если бы мы взялись судить — о, мы бы нашли, что сказать…

Дискобол пару раз взмахнул рукой, примериваясь.

Солнце остановилось над аргосским стадионом. Сам Гелиос придержал колесницу, желая взглянуть на бросок великого Персея. Стих ветер — южанин-Нот, прилетев из Лаконии, змеей обвил двойную колоннаду, сложил крылья и умолк. Атлет улыбнулся Ноту; не моргая, посмотрел в лицо Гелиосу — и топнул ногой. Каменный, слегка наклонный постамент, на котором стоял Убийца Горгоны, отозвался легким гулом. Всем уже было ясно, что Персей собирается метать диск по-старому, без раскручиваний — так бросают камни воины в строю. Улыбка оставила сына Зевса. Теперь он глядел вдаль сурово, будто прикидывал, как ловчее сразить врага.

Стадион располагался в ложбине меж двух холмов. На склонах вырубили места для зрителей победнее, кому не досталось места в «праще»[32]. В дальнем от «пращи» конце, там, где стартовали бегуны, располагался храм Аполлона, покровителя состязаний. У атлета не было шансов добросить диск до храма. Лучшие дискоболы Пелопоннеса с трудом метали диск через реку Алфей, с одного берега на другой. Расстояние от балбиса[33] до святилища — гораздо больше. Тем не менее, многим показалось, что атлет броском намерен расколоть алтарь. Крамольная мысль не имела разумных оснований — Аполлон, знали аргоссцы, благоволил к своему смертному брату.

И все же…