Внук Персея. Сын хромого Алкея

Амфитрион птицей взлетел на галерею. Со стороны Эпидавра на Тиринф надвигалось облако пыли. Гигантская сколопендра ползла, не помещаясь на дороге. Ее отвислые бока волочились по обочинам. В пыльном мареве тускло отблескивали сегменты панциря. При ближайшем рассмотрении сколопендра распалась на вереницу груженых повозок, десяток колесниц, сотню воинов и слуг — и дальше, дальше: табун лошадей, стадо коров, бесконечная отара овец, рекой текущая из-за холмов…

— Твоя добыча?

Дядя вырос за плечом.

— Откупное. Боятся, что я вернусь в Трезены.

— За их троносом?

— Нет. Ем много, не прокормят.

— Смешно, — оценил Электрион. — Шути, племянник, сегодня твой день…

Он одобрительно хлопнул Амфитриона по спине.

— Пойду вниз, встречу.

Легко, словно был обут в крылатые сандалии, Амфитрион сбежал по ступенькам. Микенский ванакт начал спускаться следом — не торопясь, с достоинством. «Запрягать лошадей?» — сунулся к нему конюх из свиты. «Позже,» — отмахнулся Электрион. Желание взглянуть на добычу племянника пересилило. Наглый Пелопс обождет. И сынки Пелопсовы обождут. В Тиринфе праздник, надо уважить родича…

— Радуйтесь! — закричал Амфитрион, выбежав за ворота. — Вы дома, живые и с добычей!

В ответ громыхнул мощный хор голосов:

— Радуйся, лавагет!

— Радуемся! — басил Тритон, ухмыляясь.

Подавая пример, детина честно радовался — сиял надраенной медяшкой.

— Откуда у пиратов такие богатства? — заинтересовался дядя, догнав Амфитриона. — Ты пугаешь меня, родич! Неужели ты по пути ограбил Мидею с Лессой? Учти, Мидею я обещал Пелопидам…

— Цела твоя Мидея. В Орее кое-кто решил телебоев поддержать. Политики, Танат их забери! — Амфитрион искоса глянул на подошедшего Сфенела. Слушаешь? Вот она, твоя «политика»: на телегах в Тиринф едет. — В итоге расплатились с лихвой. Ну и Питфей расщедрился…

За Сфенелом увязалось все семейство младшего Персеида. Жена смеялась, всплескивая руками. Дочки бросились к повозке, груженой трофеями: щупать и восторгаться. Сфенел хмурился: зависть грызла сердце.

— Папа, мама! Смотрите, какой пояс!

— Красненький!

— С бахромой!

— Братик Амфитрион! Можно мне…

Амфитрион махнул рукой: бери, не жалко!

— Кыш отсюда! — суровый окрик Сфенела превратил дочек в испуганных цыплят. — Вы что, нищие? Отца позорить вздумали?! Попрошайки!

— Медуза! — опомнилась жена. — Алкиона! Идите к маме…

Алкиона отошла, надув губки. Прижалась к матери, с обидой зыркая на отца. Малышка Медуза заупрямилась — и огребла пониже спины тяжкой отцовской ладонью. Захныкав, она бегом присоединилась к сестре.

В воротах объявились Алкей с Лисидикой.

— Это все твое, сынок?

— Мое, мама. Наше!

— Ты стал совсем взрослый…

Лисидика глядела на сына с гордостью и удивлением. «Неужели это ты? — читалось на материнском лице. — Мужчина, воин? Победитель? Давно ли я заставляла тебя взять в Аргос новый хитон, чтоб ты не выглядел голодранцем…»

— Проезжай, не задерживай! — деловито распоряжался советник Филандр. — Добро — в кладовые, там уже ждут. Овец — на северный выгон, к пастухам. Лошадей — на Пирейскую луговину… Куда прешь! Сказал же: скотину — к пастухам! Да не тебя, болван, а коров! Передайте, чтоб с нашими не смешивали. Посчитать надо будет…

Смех, крики, грохот телег. Ржание лошадей и мулов. Запахи конского пота, дегтя, свежего навоза. Радуга тканей и одежд, навалом лежащих на повозках. Амфоры с вином. Мешки с пшеницей и просом. Солнце подмигивает с пузатых боков чаш и кубков, с панцирей и шлемов. Медь, бронза, серебро. Золото.

Богатая добыча.

Амфитрион улыбался. Всем и каждому. Возничим и их лошадям. Тритону. Дядям. Маме. Хлопал по плечам соратников, охранявших обоз. Война закончилась. Он дома. Все хорошо. Все замечательно! И пусть кто-нибудь вспомнит ему дедушку Пелопса! Пусть кто-нибудь скажет, что он — проклятый!

Взгляд отца ударил его, будто гром.

Алкей стоял в стороне, опираясь на посох. Щурился, сплевывал пыль, скрипящую на зубах. Даже, вроде бы, смеялся. Но старший сын Персея был отдельно. Люди и телеги текли мимо, надрывался советник, а басилей Тиринфа просто смотрел. Все хорошо. Все сделают и решат без него. Как вчера на семейном совете.

Амфитрион встал рядом.

— Знаешь, отец… Поеду-ка я в Микены с дядей.

— С дядями, — поправил Алкей. — Сфенел тоже едет. Зачем это тебе?

— Хочу увидеть, что там за парочка. Чем дышат…

Алкей долго молчал.

— Хотел бы я знать, чей это поступок? — наконец сказал он. — Воина или правителя?

Позже, когда колесницы сына и братьев скрылись за холмами, и дорога опустела — Алкей, кряхтя, вернулся во дворец. Ему помогал дюжий раб — считай, тащил волоком. Время перевалило за полдень, но Гелиос медлил склониться к западу. День тянулся и тянулся. У басилея оставалось еще много дел.

9

— Спасите! Пропадаем!

Гонец, безусый мальчишка, размазывал слезы по щекам. Одежду его составляла пыль. Она коркой налипла на голое, потное тело, превращая гонца в глиняного истукана. Впору поверить, что в Тиринф примчался не человек — свистулька, сделанная гончаром для забавы.

— Спасите…

— Толком говори! — рявкнул Алкей.