Внуки наших внуков (Худ. В. Носков)

Из окна стратоплана, с высоты эстакады, аэродром казался мозаичным набором шестиугольников. Невдалеке от нас виднелось еще несколько эстакад с серебристыми стратопланами.

Наступило время взлета. Автоматически, как в вагоне метро, закрылась входная дверца. Нос эстакады плавно поднялся вверх. Теперь она, точно ствол зенитного орудия, смотрела в небо. Спинки наших кресел откинулись назад. Мы лежали, вытянувшись во весь рост. Это понятно: человек, лежа на спине, может выдержать значительно большие перегрузки, чем в любом другом положении. Откуда-то сверху донеслась команда: «Пассажирам приготовиться к взлету!» — и спустя несколько секунд: «Взлет!»

Раздался оглушительный рев, невидимая сила вдавила меня в спинку кресла. Руки и ноги налились тяжестью, голова уперлась в мягкую спинку кресла, но через секунду все это прошло. Стратоплан взмыл вверх.

— Ну как, профессор? — обернулся ко мне Кинолу.

— Отлично! Смотрите, мы уже в облаках. Вот это скорость! А сколько времени мы будем лететь до Австралии?

— Двадцать восемь минут с секундами.

— Меньше получаса? — поразился я. — Значит, мы будем лететь со скоростью порядка двадцати тысяч километров в час?

Я снова посмотрел в окно. Стратоплан продолжал стремительно набирать высоту. По мере подъема небо меняло свой цвет. Из нежно-голубого на малых высотах оно стало светло-синим, потом потемнело до синего, потом сделалось темно-синим с фиолетовым оттенком, я, наконец, на высоте свыше двадцати километров оно стало черно-фиолетовым, каким оно бывает в безлунные южные ночи.

Появлялись звезды — сначала крупные, потом более мелкие, и, наконец, все они вспыхнули, яркие, немигающие, горящие спокойным белым огнем. Ровно очерченным огненным диском непривычно рядом со звездами висело солнце, а неподалеку сиял тоненький серп луны.

— Стратосфера…

Кинолу утвердительно кивнул головой. Я снова прильнул к окну. Промелькнули, быстро уходя вниз, странные тонкие белые тени. Вот еще и еще…

— Смотрите скорее! — воскликнул я. — Серебристые облака! Значит, мы на высоте восьмидесяти двух километров!

Прошла еще минута, и уже около трехсот километров отделяло нас от Земли. Снаружи, за стеклом кабины стратоплана, была почти полная пустота — ионосфера.

Вверху сняла тысячами звезд могучая вселенная. В этом кажущемся спокойствии без смены дня я ночи кипела своя волнующая жизнь. Где-то далеко, в глубине темной ночи, сталкивались и разрушалась старые звездные системы. Разрушались, превращаясь в пыль и осколки, чтобы через многие миллиарды лет, смешавшись с пылью и осколками других погибших галактик, вновь возникнуть где-нибудь в другом месте новыми молодыми звездными мирами. Это был бесконечный круговорот жизни.

Мы летели уже пятнадцать минут. Привычные для глаза созвездия северного полушария постепенно уходили назад, а на юге появлялись новые звезды.

Необычно накренился рукояткой вниз ковш Большой Медведицы. Полярная звезда находилась уже не над головой, как обычно, а ниже и сзади, почти у самого горизонта. Белый сверкающий серп убывающей луны на глазах медленно опрокидывался рожками кверху и, наконец, совсем перевернулся на спину, став похожим на одинокий челн без паруса в безбрежном черном океане вселенной.

— Где-то внизу сейчас моя родина, — сказал Кинолу.

Я посмотрел через окно на Землю, стараясь разглядеть очертания полуострова Малакка, но Землю плотно окутывали облака.

Как-то не верилось, что за такое короткое время мы пронеслись над огромными пространствами Восточной Сибири, необъятного Китая, что под нами уже плещут воды южных морей Тихого океана.

Наконец из репродукторов донеслась команда: «Пассажирам занять свои места! Идем на посадку! Австралия!»

Чтобы сбавить скорость, стратоплан начал спускаться по спирали, описывая в воздухе огромные крут. Постепенно небо стало светлеть. Потускнели, а потом и совсем погасли мелкие звезды. Через несколько секунд исчезли и самые яркие из них. Небо принимало свою обычную окраску. Из царства темной ночи мы вновь возвращались в яркий солнечный день.

Внизу сквозь мелкие облачка стала проглядывать земля. Еще один огромный круг, и впереди показалась бетонированная посадочная полоса аэродрома. Стратоплан пронесся низко над аэродромом, так что видна была его тень со скошенными назад (крыльями, и неожиданно взмыл свечой вверх. Теперь реактивные двигатели работали как тормоза, замедляя наш спуск на Землю. Стратоплан садился вертикально.

«Интересно бы посмотреть сейчас на нас со стороны, — мелькнуло у меня в голове. — Наверное, наш стратоплан похож на карандаш, который ставят на стол неотточенной стороной».

Я ощутил небольшой толчок, и тотчас же рев двигателей прекратился. Стратоплан, опираясь на эстакаду, медленно занял горизонтальное положение. Дверь распахнулась: «Можно выходить!»

Мы покинули кабину стратоплана последними и, не спускаясь на Землю, остановились на верху лестницы.

Около стратоплана образовалась толпа. Смешались встречавшие и прилетевшие. Царила обычная веселая сутолока, какая всегда бывает при встречах на вокзалах и в портах.