Внуки Сварога

Александр отошёл в сторону. Касараев удивлённо потрогал рану. Боль прошла, и под бинтами сильно зудело. Лариса сняла повязку и ахнула: пульсирующая кровью рана от стрелы затянулась и розовела свежим рубцом.

Бойцы повели пленных в нижний посёлок. Александр Иванович с Котовым плотно закрыли ворота. Все начали подниматься в дом. В комнате Гришин расстелил на полу простынь, и, уложив Алмаза, рассматривал раны. Пёс с хрипом дышал, слабея на глазах. Обломки стрел торчали из его тела.

– Две пробили лёгкое, остальные три застряли в мышцах, – констатировал Вячеслав. – Потеря крови. Пёс не выживет.

– Попробуй, – тихо сказал Чагатай, опускаясь рядом на пол.

Пока Елена Николаевна с Ларисой принесли горячую воду и чистые тряпки, монгол положил ладони псу на морду, и, прикрыв глаза, замер. Когда Гришин, простерилизовав скальпель, нагнулся над Алмазом: пёс был в глубоком наркозе.

Солнце уже прошло половину пути к зениту. Все жители Ясного сидели в беседке возле ручья. Алина, наперебой с Ибрагимом и Ларисой подробно описывали события последних дней. Александр Иванович разливал второй кувшин настойки.

– Понятно…, – Горин поднялся из-за стола. – В очередной раз убедился, что люди – твари неблагодарные!

– Спокойно, Саня, – Александр Иванович посмотрел на сына. – Не греби всех под одну гребёнку.

– А ты глянь, сколько их расплодилось! Несколько месяцев остались без присмотра, и вот что натворили. А как пришли, оборванные и голодные? Как просились! Дали им кров, тепло, возможность нормально жить. Некоторые после плена монгольского.

– Лучше бы они там и оставались, – буркнул Чагатай.

– Так сам же сказал, что повоспитывали и хватит.

– Все мы ошибаемся, – философски заметил монгол.

– Саня, забей ты на этот сброд, – Касараев подошёл к другу с двумя кружками настойки и протянул одну Горину. – Мы выжили в жуткой катастрофе. Сохранили свои семьи, наладили быт. Что ещё? Сейчас рванём, выручим девочек, и, пошли они все…

– Забил бы, да поздно уже. – Александр отхлебнул крепкого пахучего напитка. – Мы ответственны за тех, кого приручили. Кроме этих гадов в поселениях живут тысячи людей. Мы помогли им выжить, вернули человеческий облик, дали веру. Да и волхвы предупредили. Не отстоим «колыбель» – не жить ни нам, ни всем остальным.

– Так давай, сын, выберем кого-нибудь, – подала голос Елена Николаевна. – Вон, сколько ребят толковых, и у нас, и у Чагатая. Пусть занимаются народом.

– Нет мам, это мой крест. Достали они меня! Чувствую присутствие Зверя! Кожей чувствую!

Александр глубоко вздохнул и посмотрел на глубокое безоблачное небо.

– Пора! – Горин пошёл в дом и крикнул на ходу: – Чагатай, дружище. Пошли гонца в свои отряды, стерегущие хутора. Пусть соберут жителей всех близлежащих поселков завтра в полдень на реке. Будем порядок наводить!

– Наконец-то! – Чагатай хлопнул Котова по плечу. – Говорил же, людей спасёт только монархия!

Горин вошёл в дом и взял автомат, лежащий на лавке. Засунул в карманы жилета два снаряжённых магазина и пристегнул к поясу ножны с боевым ножом. Огляделся. Возле камина на одеяле лежал забинтованный Алмаз. Верный пёс с хрипом и тяжело дышал. Его мощное тело трясло от озноба, хотя жар очага ощущался во всей просторной комнате. Александр подошёл к нему и присел. Пёс медленно перевёл взгляд на хозяина и с трудом шевельнул кончиком хвоста.

Командор проглотил ком в горле, и, повинуясь какому-то чувству, опустил ладонь ему на грудь. Руке стало горячо.

– Ты будешь жить, – прошептал Горин, прикрыв глаза. – Теперь у всех нас всё будет хорошо.

Он не видел, как с его руки на собаку скатился бисер искр. Зато видела Алина. Жена стояла в дверях и с нежностью и тревогой смотрела на мужа. Горин поднялся, они крепко прижались друг к другу.

– Мне пора, – Александр вышел на подворье.

– Приведи детей, – губы Алины подрагивали.

– Приведу. Теперь всё будет хорошо.

Горин чувствовал, что в нём что-то изменилось. Появилось новое знание и уверенность. Энергия бурлила в жилах. Он вспомнил слова Велеслава: «Когда будешь готов, ты сам поймёшь это».

Командоры стояли посреди двора, прикрыв глаза и взявшись за руки. Все остальные стояли в стороне, окружив их кольцом. Горин настраивался на дочерей, звал их. Отозвалась Аня. Пыталась что-то сказать, но Александр уже не слышал, провалившись в переход. Мгновение – и он стоит возле крепкого бревенчатого сарая. Рядом дышат Матвей и Чагатай.

Полдень. Ветра нет, и солнце залило лучами всё вокруг. По единственной улице лениво расхаживали полтора десятка мужиков, подпоясанных красными поясами и с красными повязками на рукавах. Вооружены кто чем: топоры, ножи, луки и короткие копья. Заходили во дворы, выволакивая кур, гусей. То там, то здесь раздавался женский визг и плач, прерываемый звонкими оплеухами. Сарай сторожили четверо, стоя по разным углам. Справа от запертых ворот строения находился колодец с воротом и блестящим ведром.