Внутреннее обозрение

Мы уж имели случай передать нашим читателям род легенды о помещике фон Ренне, которого калужское присутствие, за оскорбление сана и личности мирового посредника, предало на обсуждение местного уездного суда. Недавно г. фон Ренне напечатал в газетах род отповеди или протеста, в котором ссылается на остзейское происхождение, на бытность в военной службе и на лишение в войне руки, выражает, кажется, ту мысль, что напечатанием протокола, в котором трактуется о его проступке против посредника, нанесено ему, г. фон Ренне, публичное оскорбление. Мы первые, конечно, перепечатали бы оправдание господина калужского землевладельца, если б в его строках нашли хоть что-нибудь, что служило бы для него извинением: мы помним только одно, что он назвал посредника почти возмутителем общественного спокойствия, провозглашателем социалистических идей и укорял в последнее время какою-то желтенькою книжкою, как будто бы служащею источником всякого беззакония. Недавно повторилось подобное же неуважение к посреднику в Смоленской губернии со стороны духовщинского помещика Дехтерева и еще, кажется, не помещика, а мужа помещицы Дехтеревой. Все дело, сколько можно догадываться, возникло из-за дров. Крестьяне просили у него топлива, г. Дехтерев им не давал; между тем зима, холодно; мужики и пошли искать правды к посреднику. Тот объяснил г. помещику, что просьба крестьян по закону, по 6-й и 49-й статьям мест<ного> пол<ожения>, должна быть удовлетворяема впредь до введения в действие уставной грамоты. Случились и побочные обстоятельства и недоразумения, и вот г. Дехтерев, в письме к посреднику, выражается следующими фразами: «Ваши идеи, Платон Николаевич, не подлежат ни одной из статей высочайше утвержденного положения. Вы, как дворянин, обязаны действовать по долгу совести, а как посредник обязаны быть справедливыми: а так ли выходит на деле? Скажите: правы ли вы по закону? Конечно, нет; а по совести и того меньше! Вы советуете всем читать высочайшее положение, а сами, читая, понимаете ли его?…» Смоленское губернское присутствие, разобрав во всей подробности обстоятельства, послужившие поводом к такому пререкательству, признало действия посредника вполне правильными и во всем с законами согласными, о проступке г. Дехтерева, заключающем в себе оскорбление служебного лица и письменное обвинение его в действиях, противных и совести и законам, передало в губернское правление.

Со всех сторон, по крайней мере нередко, слышатся жалобы на препятствия и мелочные помехи, делаемые земскою полицией мировым посредникам. Земская полиция, конечно, очень зла на все мировые учреждения, и прежнее благодатное для иных время ушло безвозвратно; сверху раздаются громы, и строго предписывается исполнять безотговорочно то, к чему полицию будут приглашать посредники, но все-таки пикировка становых и исправников доходит местами до несообразностей забавных, но вместе с тем и прискорбных. Так, в Тамбовской губернии, в Темниковском уезде, носилась молва об убийстве одного крестьянина. Крестьянин действительно пропал, и никто не мог узнать наверно, что такое с ним случилось. Толки об убийстве стали слышнее. Мировой посредник поспешил дать предложение становому приставу сделать розыск «о пропаже человека». Становой обиделся: ему дано «предложение»! Задели его амбицию! Что он, подчиненный что ли какой для посредника? Становой сам «ваше благородие» и в зависимости от посредника ни в какой не состоит. Становой рассердился не на шутку; бац! целиком предложение представил в земский суд для надлежащего распоряжения. Земский суд, вместо того чтоб действительно сделать распоряжение о розыске по горячим следам, тоже увлекся амбицией и обиделся неформенностию сношений, и ровно ничего не сделал. Дошло дело до губернского правления. Оно, вопреки ожиданию станового, не помирволило земскому суду и сделало членам и секретарю его, за равнодушие к делам службы, строгий выговор… О том, что не следовало писать «предложение», а нужно было послать «отношение», дело, конечно, тем не кончилось: пошла переписка с губернским присутствием, как водится. Но это уж особая статья, а главное то, что губернское правление сознало, что неформенность не помеха делу.

<ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРЕНИЕ> С.-Петербург, суббота, 10-го марта 1862 г