Внутренняя красота

«Денег нет у меня на твои чешки, – сказала мне на это мать с раздражением. – И так не знаю, какую дыру затыкать!»

– Пока буду заниматься в носках. – я не растерялась и на лету нашла логичное объяснение. – Это полезно для стимуляции энергетических точек на ногах. Укрепляет все органы. И даже третий глаз!

– С пяточки перекатываемся на носочек, – говорила Елена Сергеевна, показывая упражнения. – Тщательно разогреваем стопу.

Мы занимались в школьном спортзале с дощатым покрытием. Кое-где выпирали толстые шляпки недобитых гвоздей. Я старалась обходить эти места. Ногу бы они не поранили, а порвать отцовские носки могли запросто. Он не любил, когда я брала его вещи. Но мои белые или голубые девчачьи носки быстро пачкались. Я не хотела слушать нудные причитания матери о том, что дома опять гора грязной одежды, поэтому втихаря носила его чёрные мужские носки, а потом незаметно подкладывала их в общую грязную кучу. К тому, что отец пачкает вещи, претензий никогда не возникало. Никто не требовал его стирать за собой. И гладить тоже. В отличие от меня, девочки. Я находила это жутко несправедливым, поэтому отец всё чаще удивлялся, отчего его носки в последнее время так быстро протираются до дыр.

У меня худо-бедно получалось выполнять разминочные упражнения. А вот с балансом была беда. До пяти лет я вообще не могла стоять на левой ноге. Долгие годы лечения и тренировок подарили мне такую возможность. Но удерживать вес на ослабшей ноге было невероятно трудно.

– Ничего страшного, – подбадривала Елена Сергеевна. – Ещё раз.

Арсеньева хмыкнула, глядя на мои жалкие потуги. Из всех участниц коллектива «Вдохновение» только у меня не получалось выполнять упражнения. Не получалось ни деми-плие, ни аккуратный мах ногой, ни изящный поворот корпуса.

Ничего толком не получалось.

– Не расстраивайся, Ленина, – сказала мне Арсеньева в раздевалке. – Ты у нас в учёбе вундеркинд. Танцы просто не твоё.

– С чего ты это взяла? – поинтересовалась я, зло прищурившись.

Я выходила из себя, когда кто-то тыкал в моё больное место. Арсеньева делала это регулярно, с наслаждением вставляя иголку в самую болевую точку, как один корейский иглоукалыватель, безуспешно лечивший меня акупунктурными методами.

Аня многозначительно цокнула. Она умела цокать так выразительно, как будто напевала мелодии без слов – да ещё и на разные лады.

– Уля, а ты сама не понимаешь?

В следующую субботу я вернулась. У меня по-прежнему плохо получались базовые упражнения. Зато я справилась с заданиями на растяжку.

– Терпите, девочки, терпите, – наставляла Елена Сергеевна.

Будущие танцовщицы лежали на ковриках.

– Больше не могу! – Даша сдалась.

– Больно!

– Ааа!

– Растяжка всегда болезненная штука. Надо тянуться по чуть-чуть, приучать мышцы.

Я не проронила ни звука. Боль давно стала моей постоянной спутницей. Боль – это родное, привычное. Как чашка кофе за завтраком.

– Молодец, Ульяна, – Елена Сергеевна впервые похвалила меня.

После разминки Елена Сергеевна показывала нам элементы современных танцев. Лучше всех грациозные па получались, конечно же, у Ани Арсеньевой. Она занималась в танцевальных студиях с пяти лет, выступала на соревнованиях, где раз за разом доказывала, что она – номер один. Я бы не назвала Аню ни красивой, ни даже миловидной, но вот танцевать она умела как сама Терпсихора. Когда на городских уличных концертах объявляли номер с её участием, то гуляющая толпа кучковалась и застывала у сцены. Все смотрели, впитывали Красоту. В те моменты Аня преображалась: из заурядной школьницы она превращалась в существо высшего порядка. Вместе с другими артистками она блистала, раскрывая грани таланта в новых ипостасях: то в образе цыганки – в платках с монистами и тяжёлой, пёстрой юбкой, то в бальном платье а-ля Наташа Ростова, то в топе и полупрозрачных шароварах восточной принцессы, то в причудливых футуристических костюмах «гостьи из будущего».

Я смотрела на эти выступления, затаив дыхание. Мне тоже хотелось кружиться как заведённая игрушка, но вместо этого я стояла и чувствовала, как затекла спина и онемели ноги. И ведь я была нисколько не хуже этих девочек, двигавшихся под музыку на сцене! Природа одарила меня балетным телосложением: стопами с высоким подъёмом, длинными стройными ногами, талией статуэтки, острыми плечами и ключицами-бабочками, гордо открывавшими изящный шейный изгиб. Я была тонкая и воздушная, как цирковая гимнастка, при этом выносливая как мул, способная тренироваться до седьмого пота. Не случись в роддоме беды, я бы тоже с лёгкостью крутила фуэте и махала ногой выше головы.

Однажды в гости к бабушке пришёл её мужчина, пожилой и статный красавец. Мне тогда было лет семь. Кавалера бабушки почему-то заинтересовали мои ступни. Он взял мою ножку, повертел в руках, попросил вытянуть носочек.

– Боже мой, Таня! – ахнул он. – Её надо срочно отдать в балетную школу. С её-то данными можно вылепить вторую Майю Плисецкую! Я лично за неё возьмусь.