Внутренняя красота

Джованни простонал, когда пальцы Кресси начали гладить его стержень, томившийся за шерстяной материей брюк. Он что-то пробормотал на итальянском языке, склонился над ней и придавил к столу. Она почувствовала запах льняного масла, шедший со стороны палитры. Что-то с грохотом свалилось на пол. На этот раз Джованни крепко выругался, отпустил Кресси столь внезапно, что она опустилась на стол и стукнулась о сосуд, в котором находились кисти.

Шум отрезвил их. Кресси слезла со стола, поправила юбки и залилась краской.

— Мне пора идти, — пробормотала она.

Джованни хотел удержать ее, но она высвободилась и выбежала, шурша муслином.

Джованни выдвинул стул и тяжело опустился на него. Inferno![17] Он дал волю рукам.

Что в ней такого? Кресси была неуверенна и оберегала себя, более того, несносна, слишком упряма и раздражала его. Однако она возбуждала его так, как это не умела никакая другая женщина.

Уже много лет он без всяких усилий отделывался целомудренным холодным поцелуем. Как Кресси удалось заставить его пренебречь запретом, который он наложил на себя? Ему не следовало целовать ее. Вообще не следовало касаться ее. Но когда Джованни прикоснулся к ней, его охватил огонь, угрожавший пожрать все тело, точно пересохший лес. Инстинкт не подвел. Замкнутость, которую она демонстрировала перед всеми, скрывала тлевшую страсть. Он вспоминал реакцию Кресси, когда ее губы впились в его уста, когда она гладила его, — о боже, он возбудился до предела.

Еще мгновение — и они бы…

— Нет! — Его сила в безбрачии, это краеугольный камень успеха. Джованни путал желание написать Кресси со стремлением овладеть ею физически. Это эхо, пережиток прошлого, когда искусство и эротика были столь тесно переплетены. Джованни так страстно желал Кресси потому, что его охватило безудержное желание написать ее. Однако он хотел написать ту Кресси, которая целовала его. Написать с той же страстью, какую она пробудила в нем. Написать для себя и найти в своем искусстве место для ее ягодиц. Вот чего он жарко желал.

Джованни вскочил, начал собирать палитру, кисти, мастихины. Надо закончить первый портрет, не подвергая себя дальнейшему риску. Следует отвлечься от всего и выполнить портрет леди Крессиды с такой же профессиональной тщательностью, как любой другой заказ. Ужасный вчерашний рисунок Кресси лежал на столе перед ним. Почти убежденный в том, что он разобрался в своем нелепом промахе, Джованни сложил рисунок и засунул его в карман брюк.

Глава 4

Показалось солнце, и Кресси решила прогуляться вместе с братьями по парку имения. Белла снова испытывала недомогание, и Джейни пришлось дежурить у ее постели. Кресси обрадовалась, что нашла повод не позировать Джованни. Ей требовалось время, чтобы подумать.

Трава еще не просохла, на деревьях начали появляться почки, небо прояснилось. Фредди и Джордж устроились на берегу небольшой речушки и всматривались в заросшую травой воду, ища головастиков. Старшие братья убежали в лес и увлеклись игрой собственного изобретения. Полы платья Кресси испачкались, волосы спутались, она вышла без шляпки, лелея тщетную надежду, что легкий ветерок поможет разобраться в противоречивых мыслях. Усевшись на межевую каменную ограду, она наблюдала за близнецами. Кресси подумала, что с ними ничего не случится, пока она слышит, как они перекрикиваются.

Видно, сегодня утром она в галерее лишилась ума. Как это произошло? Она даже не могла вспомнить, кто из них сделал первый шаг, лишь чувствовала, что сопротивляться этому не хватило сил. Ей, женщине математического и логического склада ума, подобные слова даже в голову не могли прийти. Не говоря уже о том, чтобы побудить к действию. Живи она тысячу лет, не могла бы поверить, что способна вести себя столь безрассудно. Никогда раньше она не теряла власть над собой. Близость с Джайлсом оказалась заранее обдуманным шагом. Джованни она поцеловала, поддавшись велению страсти.

Сама во всем виновата. В том, что вообразила невероятную ситуацию с обнаженным Джованни, в одной тунике и с копьем в руке. В том, как часто задумывалась о его совершенном лице, чистых идеальных линиях тела. В том, что мнимый анализ и эстетическая оценка незаметно переросли в вожделение. Низменную животную похоть. По правде говоря, ей следовало стыдиться себя.

Ветер взъерошил ей волосы. Она убрала с глаз непослушную прядь. Это напомнило о Джованни, который также отвел локон, прежде чем поцеловать ее. Или это было до того, как она сама бросилась ему на шею, и он уже не мог не поцеловать ее. Но он ведь не сопротивлялся. Да и с какой стати, ведь он привык именно к такому поведению других женщин! А теперь Кресси вела себя точно так, как те женщины, хотя хорошо знала, что к ним не относится, да и не станет одной из них, потому что не обладала ни одной из тех прелестей, которые необходимы для успешного соблазнения.