Внутренняя красота

Если бы Джованни смог не замечать Кресси, но он остро ощущал ее близость, пока та неспокойно расхаживала за его спиной. Часто задерживалась у мольберта, предваряя любое замечание словами «и вот еще кое-что», рассказывая о вчерашней сцене, вспоминая какой-нибудь эпизод из прошлого, который подтверждал, что отец ставит свое мнение превыше интересов других. Таких примеров оказалось бесконечное множество. Видно, Кресси невольно копила их в своей умной голове, храня мельчайшие подробности.

Джованни оставил попытку написать руки Фредди. Его больше всего хвалили за умение изображать руки. Художник много работал, чтобы овладеть связанными с этим техническими приемами, но сегодня пребывал в неподходящем расположении духа. Вместо этого он взял другую кисть и стал писать рубашку мальчика.

— Поразительно, какое множество оттенков вы используете для изображения того, что мне кажется всего лишь белым. Наблюдая за вами, понимаю, сколь огромным талантом вы обладаете. Невероятно, я назвала вас простым ремесленником.

Кресси стояла рядом с ним и смотрела на полотно, источая аромат меда, лаванды и вкусной земляники. Один ее локон щекотал ему щеку. Джованни догадался, так пахнет липкое пятно варенья на рукаве ее платья, за которое хватался один из братьев. Они всегда хватались за сестру. Хотя Кресси от природы не обладала острым осязанием, Джованни заметил в ней перемену, она охотно участвовала в их свалках, а в последнее время обнимала мальчишек и, утешая, даже целовала. Думая об этих утешительных поцелуях, художник крепче сжимал длинную ручку соболиной кисти. Он тихо выругайся. Что это? Он уже ревновал ее за эти ребяческие ласки? Смешно. Однако вчера, до того как Гарри влетел к ним… ее поцелуй отнюдь не выглядел утешительным. С тех пор Джованни думал только о нем. Думал и сейчас, когда подол платья Кресси касался его брюк. Она спрашивала об оттенках. Надо как-то отвлечься от своих мыслей.

— Вот, вы тоже можете нанести здесь очередную краску. Я помогу. — Джованни набрал на кисть свинцовые белила и протянул ей.

— Джованни! — У нее был такой вид, будто ей подарили бриллиантовое ожерелье. Так любая другая женщина, кроме Кресси, реагировала бы, если бы ей дарили алмазы. — Вы шутите… я не посмею. Вы же видели, как я рисовала лошадь.

Джованни очень тронула искренняя признательность, за которой скрывалось неподдельное восхищение, а это много значило для него, ибо ни в Англии, ни в Италии не нашлось никого, кто так хорошо понимал бы его труд. Требовалось так мало, чтобы угодить ей, а она заслуживала гораздо больше. Если бы принадлежала ему…

Джованни тут же отбросил эту мысль. Кресси нерешительно глядела на него.

— Вижу, вы передумали. Я не виню вас, — сказала она, явно скрывая разочарование.

Джованни покачал головой:

— Преимущество масляных красок в том, что любую ошибку можно легко исправить, ведь они высыхают очень медленно. Но вы не ошибетесь. Идите сюда.

Джованни потянул Кресси к себе, держа рукой за изгиб бедра, еще одну деталь анатомии, которая лишила его сна ночью. Затем положил свою ладонь на ее руку, державшую кисть. Ее затылок был теплым и таким изящным. Пальцы Кресси дрогнули от его прикосновения. В последнее время она старалась не сковыривать заусенцы вокруг ногтей. Джованни воздержался от похвал, зная, что ей больше понравится, если он ничего не заметит.

— Не спешите, — сказал он, советуя не только ей, но и себе. — Мазок должен быть очень легким, однако держите кисть крепче. Не нажимайте слишком сильно. Вот так. — Джованни водил ее руку по очертаниям рукава на полотне.

— Я пишу! Я действительно пишу. Только представьте, лет через сто какой-нибудь знаток, увидев этот портрет, станет хмуро изучать эти самые мазки, задаваясь вопросом, не позволил ли художник подмастерью нанести их.

Пальцы Кресси подрагивали от прикосновения его руки. Джованни твердил себе, что она просто нервничает. И просто чтобы не потерять равновесия, прижимается изящными ягодицами к его бедрам. Он ничего не мог поделать, когда кровь тут же хлынула к паху. Похоже, Кресси стала дышать отрывисто. «Это снова нервы», — уверял он себя. Джованни не станет смотреть через плечо Кресси, как поднимается и опускается ее грудь. Такая соблазнительная грудь, соски такого же темно-розового цвета, что и розы в садах палаццо Фанчини. Джованни пытался сосредоточить мысли на красках, которыми воспользуется, чтобы получить искомый оттенок, но было уже слишком поздно. Его рука невольно прошлась от бедра к пространству ниже ее груди. Ужаснувшись, он хотел убрать руку.

— Не надо! — раздался ее прерывистый шепот. — Я прошу вас не двигаться, а то кисть может скользнуть не туда. Мне не хотелось бы погубить рубашку Фредди.

Джованни не стал повторять то, что уже говорил о природе масляных красок. Воспользовавшись тем, что мольберт и крупное полотно почти скрывали их от мальчишек, он поднял руку выше и коснулся ее груди. Кресси вздрогнула. Его мужское достоинство напряглось до предела. Кисть в руке Кресси дрогнула.

— Еще, — прошептала Кресси. — Похоже, нам надо набрать еще одну порцию краски.