Внутренняя линия

— Ты попадаешь в волну, и тебя всегда несет в правильном направлении. Не берусь объяснить это с точки зрения здравого смысла, но я специально просматривал все отчеты о твоих выездах, и заявляю с полной уверенностью: это факт. Следовательно, мой дорогой, оставим до поры до времени выяснение природы Встречного. Действуй так, как получается. Главное, что лаборатория обнаружена. Если пожелаешь, можно возвращаться — мы пришлем оперативную группу, она сама разберется и с профессором, и с его изысканиями.

— Я думаю, стоит повременить. Хочу сам поговорить с Дехтеревым.

— Хорошо. Ты определяешь — быть или не быть.

Крис молча вышел в коридор.

Встречные очень редко, но попадались в разрабатываемых сопределах. Отношения с ними всякий раз складывались неоднозначно. Хуже всего, если задачи оперативных групп оказывались прямо противоположными. У Виконта не было сомнений, что ординарец — совсем не тот, за кого себя выдает. Крис не мог понять, кто Фен Бо на самом деле и что ему нужно, и теперь чувствовал, что идет по коридору, будто под прицелом. Китаец словно контролировал каждый его шаг.

«Неужели конкуренты тоже пронюхали о разработках психотронного оружия? — крутилось в голове оперативника. — Если да, то каковы их намерения? Необходимо все же вызывать группу. Вероятно, иного выхода нет. Быть может, они из мира, в котором Поднебесная империя, проскочив какую-нибудь очередную кровавую смену династий, стала глобальной мировой державой, подмяв под себя, ну, скажем, всю Азию. А если Встречные собираются, не мудрствуя лукаво, склонить чашу весов здесь в удобную для себя сторону, разрушив энергетический баланс в ближних сопределах? Скорее всего любезность Фен Бо вовсе не любезность: он просто использует меня как танк прорыва, как обезьяну, таскающую каштаны из огня!»

От этих мыслей было чертовски противно. Виконт остановился у широкой лестницы, спускающейся к просторному холлу: «Быть может, выйти из игры? Охрана на входе — ерунда, они и пикнуть не успеют. А дальше — вперед, Москва большая. Ближайшая камера перехода неподалеку». Виконт еще раз посмотрел на лестницу, на затоптанную, а некогда роскошную ковровую дорожку…

«Что там Баренс говорил насчет моей парадоксальной везучести? Раз пойду так, значит, именно так и надо». — Он уже вознамерился сделать шаг, но увидел быстро поднимавшегося по лестнице энкавэдэшника. Тот прошел мимо, кивнув доктору, и постучал в дверь профессорского кабинета:

— Товарищ ученый, там этих, задержанных привезли для вас!

— Что? — Дверь открылась. — Каких задержанных?

Василий Матвеевич, поправляя очки, вышел из кабинета.

— Ну этих… С мозгами.

— Голубчик, что вы такое говорите? Это совсем не задержанные! — не обращая внимание на стоящего в двух шагах «соглядатая», Дехтерев поспешил к лестнице.

Виконт застыл на месте: «Выскользнуть незаметно сейчас не удастся. А с другой стороны, — он перевел взгляд на полуоткрытую дверь, — наверняка в кабинете профессора должны быть бумаги. Отчеты по предварительным работам или документация действующей модели его излучателя — чем не шанс?»

Приемная была пуста, и это еще более утвердило Виконта в намерении разузнать побольше. Он скользнул в комнату. Убранство кабинета не предвещало долгих поисков: стол, два стула, кожаный диван, платяной шкаф и тяжелый сейф с темным контуром отбитого имперского орла на дверце.

«Несгораемый шкаф фирмы «Ван Келен», — моментально определил Крис. — Замок с пятью ригелями. Три по центру, по одному — вверх и вниз. Ключ четырехгранный с косоугольными штифтами».

Он подошел к сейфу, поднял язычок, закрывающий замочную скважину, вытащил из кармана заготовленную медицинскую тубу, снял колпачок и впрыснул «лекарство» в замок. «Через три минуты оно застынет и станет не хуже настоящего ключа. А пока — стол!»

Оставив тубу в замочной скважине, Виконт бросился перебирать бумаги. Микрофильмировать их было делом нескольких секунд. Заколка для галстука через «янтарную» вставку сразу передавала отснятые кадры на базу. Лист, еще лист… Виконт торопливо перекладывал отработанные документы.

— Уважаемый, а что это вы тут делаете? — раздалось с порога. — Стойте, не двигайтесь, иначе я позову охрану!

Конец мая 1924

Генерал Згурский прислушался: кукушка прокуковала трижды.

— Скажи-ка, птичка, сколько мне тут еще оставаться? — прошептал он.

Словно отвечая ему, пернатая вещательница крикнула раз, опять задумалась и добавила еще три раза. Згурский сложил руки у рта и трижды каркнул вороном.

— Ну, слава богу.

Спустя некоторое время рядом зашуршали кусты, и на прогалину около сожженного лесничества вышел человек в почтарской куртке.

— Здравия желаю, ваше превосходительство! Как вы, не ушиблись?

— Шутить изволите? — улыбнулся Владимир Игнатьевич. — Я вырос на конном заводе!

— А я там, на берегу как глянул — сердце оборвалось! Как пули по вам ударили, и вы так обвисли… Ну, думаю, все! Конец! Спасибо пулеметчикам — отменно сработали!

— Как видите, жив-здоров. Коня жалко — бросить пришлось. И кирасу утопить. Но зато все очень натурально вышло. Кстати, благодарю — форма точно впору пришлась.