Внутренняя среда организма

И все же еще совсем недавно вне поля зрения оставались гуморальные факторы, регулирующие и организующие деятельность самой нервной системы. Не учитывалось, что различные участки головного и спинного мозга, как и входящие в их состав клеточные элементы, и проводящие пути, отличающиеся по химическому составу, осуществляют свою деятельность с помощью самых различных медиаторов и модуляторов, по-разному реагируют на действие одних химических веществ и не отвечают или отвечают необычными реакциями на действие других.

Если нервная регуляция физиологических процессов является ведущей, то сама она в самой высокой степени зависит от состояния, среды, в которой живут нервные клетки. Нервное начало регулирует гуморальные, а гуморальное, в свою очередь, — нервное. При некоторых возмущающих воздействиях на организм при разнообразных стрессовых ситуациях, способных вызвать нарушение гомеостатических механизмов, деятельность нервной системы может изменяться в зависимости от колебаний состава и свойств непосредственной питательной среды отдельных нейронов или их ансамблей. И здесь уместно вспомнить глубокую мысль А. Эйнштейна: «Как прекрасно почувствовать единство целого комплекса явлений, которые при непосредственном восприятии казались разрозненными».

В наши дни это стало ясным не только врачам и биологам, но и психологам, судебным экспертам, педагогам. Уже можно говорить о химической физиологии, химической психологии, химической психиатрии, в основу которых заложено понимание особенностей высшей нервной деятельности человека и животных при изменениях состава или физико-химических свойств неповторимой и невоспроизводимой ткани мозга, ее электролитного медиаторного обмена, нарушениях питания нервной системы, физиологических и патологических сдвигах во внутренней среде организма, функционального состояния гематоэнцефалического барьера.

К этой теме, хотя и с осторожностью, начали подходить многие писатели, поэты, художники. Так, свою повесть «Взгляд египтянки»[37] французский писатель Робер Андрэ начинает с описания бреда, тяжких мучительных воспоминаний, похожих на галлюцинации: «В углах губ пена, во рту странный вкус, отдающий металлом и солью, холод в руках и ногах, омерзительный холод, извечный враг солдата, но пока в большой кавалерийской фляге остаток вина, а между рубахой и телом проложены газеты, он кое-как держится, он бредет по глине, по изрытой снарядами и заляпанной пятнами снега земле, он тащится в свете луны, мрачно глядящей на овраги и ямы, из которых ползет немыслимый смрад...».

На самом деле герой повести не на поле боя. Он полу-спит, полудремлет в вагоне, уносящем в Италию его пораженное болезнью тело. Описании подобного рода в художественной литературе немало. Вспомним ночные кошмары Ивана Карамазова, видения Андрея Болконского, «Черного человека» Сергея Есенина.

Робер Андре пытается сквозь призму физиологии объяснить истоки ночного бреда своего героя. «Шли дни и он понемногу стал забывать... свой странный ночной бред, который, на мой взгляд, вызван был гуморальными изменениями в организме на почве болезни, такими, скажем, как увеличение содержания мочевины в крови. Психическое воздействие этого фактора общеизвестно». Конечно, дело не в мочевине, но, возможно, в разнообразных химических веществах патологического обмена веществ, прорвавших плотину гематоэнцефалического барьера и отравляющих мозговые клетки, перестраивающих все их сложное, строго координированное сообщество.

Автор не врач, не биолог. Он ученый-филолог. Ему простительны медицинские неточности. Но в принципе, в общих чертах, Робер Андрэ прав. Он почти точно разгадал состояние героя повести. В одних случаях алкоголь, резко повышающий проницаемость гематоэнцефалического барьера, отравляющий и дезориентирующий нейроны, в других — болезнь, травмы, шок открывают путь в центральную нервную систему. Бактериальные токсины, продукты нарушенного метаболизма, различные биологически активные вещества (катехоламины, кинины, пептиды, биогенные амины) просачиваются в мозг, перестраивают закономерный ход биохимических процессов, нарушают высшую, неповторимую гармонию нервной деятельности. В нейронах, столь чувствительных к малейшим колебаниям в составе внутренней среды, возникают хаотические всплески, вырываются подобно джинам из запечатанных сосудов давно похороненные, лежащие в глубине под сознанием символы и знаки, всплывают забытые воспоминания, приходят в движение запрятанные в каких-то молекулах, заржавевшие, окостеневшие механизмы.

Нервные импульсы переплетаются с гуморальными. Гуморальные вызывают нервные.