Внутренняя война (СИ)

По возвращении в Париж Пакс обнаруживает у себя под дверью спецовку автомеханика и инструменты, которые он заказал в начале недели. Он условился с Эми, что подойдет прямо в гаражный бокс, расположенный за домом и выходящий на открытый паркинг. Дело не в сюрпризе, Алексис все равно не придет: он дождется, когда мотоцикл будет приведен в порядок. Суббота, как-то по-особому свежо. Эми стоит перед открытой дверью гаража как привидение. Она кутается в плотное шерстяное пальто, поверх пальто красиво повязан шарф. На ней серые перчатки и простая шляпа черного фетра, которая подчеркивает нежный профиль и едва касается зажима собранных на затылке волос. «Как она всегда умеет так выглядеть — элегантно и при этом не чопорно и не уныло?» — недоумевает Пакс. Они не виделись с того дня, как он познакомился с Алексисом, они не говорят друг другу ни слова. Она бросается в его распахнутые руки, он подхватывает ее, и вот они уже внутри бокса, где стоит мотоцикл под чехлом и еще старая «Хонда Civic», когда-то подаренная на свадьбу, плюс ржавый детский велосипед и несколько коробок с вещами Кристофа, которые тот так и не удосужился забрать, они аккуратно сложены друг на друга и укрыты полиэтиленом. Пакс обнимает Эми, осыпает ее поцелуями, одной рукой расстегивает верх своего комбинезона, другой — пальто молодой женщины, стягивает с нее перчатки, платье — шляпа уже свалилась на пол, Эми не поднимает ее. Он прижимает ее к себе и дарит ей все ласки, всю любовь, какая только бывает, — и она отвечает ему: едва заметив, как он идет издали по заледеневшему асфальту, она тоже сразу почувствовала, как же ей не хватало его. Все переплетено, и все объято пламенем — тела, сердца, рассудки, в нем сгорают последние сомнения, и когда они поднимаются на ноги, наполовину голые (аккуратной прически нет, только черные спутанные волосы, только влажная кожа, разбуженные и насытившиеся тела, следы пыли на спинах и затылках), то не сразу замечают, что их пронизывает не только дрожь наслаждения, а попросту холод. Она застегивает одежду, одергивает платье, приводит в порядок прическу. Четыре-пять кратких движений, и она снова грациозна и легка, и нереально красива.

Эми с улыбкой протягивает Паксу ключи от гаражного бокса.

— Позвони, когда будешь заканчивать.

Мотоцикл в отличном состоянии: Соня любила его больше всех других машин и заботливо ухаживала, пока не отдала внуку. Он заводится с полоборота, и чтобы привести его в порядок, нужна лишь пара часов, но осенние дни коротки: на улицы и здания уже спускается тьма, совместную поездку надо отложить до завтра. Это устраивает Пакса: он хочет сначала убедиться, что машина его слушается. Он гонял на мотоциклах двадцать лет подряд, некоторые были даже и помощнее, — но не было такого стресса, такой ответственности. Здесь — настоящий вызов. Если Алексису не понравится, если что-то его напугает и он перестанет верить Паксу, все полетит к черту.

Он снимает спецовку, надевает куртку и шлем, седлает «Хонду», минует паркинг, едет к круговой развязке и сворачивает с нее на узкую дорогу, которую он накануне внимательно изучил по гугл-карте. Дорога сначала идет по лесу, потом выходит к железнодорожному полотну, которое связывает этот дальний пригород со столицей, и идет вдоль насыпи. Вскоре появляется поезд, нагоняет его. Пакс прибавляет газу, подравнивает свою скорость под поезд, так что мотоцикл словно сопровождает его эскортом. На этой части дороги нет ни светофоров, ни перекрестков. Грохот поезда перекрывает треск мотоцикла. В сгустившихся сумерках идет гонка — без зрителей, без правил, без цели.

Летя между небом и землей и неотрывно глядя в горизонт, Пакс кричит во все горло: Ярость заставляет действовать!

Разрезая лес и поле

Дальнейшее Алексис боялся представить даже мысленно. Когда накануне мать предупредила, что Пакс приедет примерно в полвторого, чтобы покататься с ним на мотоцикле, мальчик подумал, что не готов, не сможет сделать этого завтрак и никогда. Ему хотелось, чтобы мать угадала его состояние (и она угадала, но не подала виду), чтобы вмешалась, отменила встречу. Она просто пожелала ему спокойной ночи. С замиранием сердца он вслушивается в то, что происходит на улице, надеется на непогоду, сильный ветер, — но утром дороги сухи и верхушки деревьев неподвижны. Теперь он медленно спускается по лестнице, тщетно подыскивая повод вернуться домой и избежать испытания.