Внутренняя война. Том 1

Иные заботы… «Новые намерения». Так поняла его принцесса Эстия. Но она всё ещё не могла даже отдалённо представить, о чём идёт речь.

Эстию не заботило, какой ответ даст её отец. Она только надеялась, что принц Бифальт больше не будет на неё так смотреть.

Или, наоборот, посмотрит.

Если бы принцесса взглянула на короля, она заметила бы, что он не находит себе места. Да, король Смегин не отличался терпеливостью и был скор на расправу. Его неоднократные неудачи в войне с Беллегером расшатали его нервы, и король теперь срывался на крик по малейшему поводу. Но глупцом он не был. Любой намёк на магистров Последнего Книгохранилища стоил внимания. Желание вернуть то, чего его лишили, было слишком велико.

Помедлив немного, король требовательно спросил:

– Скажите мне, генерал, неужели вас убедили абсурдные заверения этого беллегерского отродья в его якобы «доброй воле»?

Лицо генерала Форгайла вновь превратилось в непроницаемую маску. Без малейшего колебания он ответил:

– Так точно, Ваше Величество.

Он ещё не вложил клинка в ножны.

– А когда вы давали ему моё слово, – продолжал король, – вы были уверены в том, что делаете именно то, о чём я вас просил?

И снова генерал ответил без колебаний:

– Сперва нет, Ваше Величество. Но теперь я уверен в этом.

– Долог путь, – фыркнул король Смегин, – от Последнего Книгохранилища в Малорессу. Особенно если учесть, что сперва вы зашли в Кулак Беллегера. Об этом вашем неповиновении мы поговорим позже. Но у вас было достаточно времени, чтобы щенок Аббатора забил вам голову всякой чепухой. Не сомневаюсь, что поэтому-то вы теперь так уверены.

Принцесса Эстия была удивлена, уловив железные нотки в ответе генерала Форгайла.

– Нет, Ваше Величество. Я не настолько глуп – да и принц Бифальт не настолько бесчестен. У меня есть причины, чтобы быть уверенным. А Ваше слово – причина, по которой он доверяет мне.

Принц, казалось, начинал терять терпение:

– Вы знаете, Ваше Величество, как велика сила, которую дарует обладание тайной. Без сомнения, Вы считаете, что я использую эту силу во вред Вам или Амике. На Вашем месте я бы и сам так считал. Но когда Вы узнаете тайну – а генерал Форгайл поручился Вам в этом, – сила будет принадлежать Вам. На Вашем месте любой правитель сперва выяснил бы, о какой такой тайне я говорю.

– Бригин! – воскликнул король Смегин обычное амиканское ругательство. – Бригин и его чума! Ты что, думаешь, мне нужен твой совет? Ты что, советуешь мне, как я должен поступить? Мой отец умер молодым. Я был королём Амики ещё до твоего рождения. Твоя жизнь и без того в моих руках. Я волен поступать с твоими тайнами как захочу.

Прежде чем принц Бифальт смог ответить, король ринулся прочь. Через плечо он бросил генералу Форгайлу:

– Приведите его ко мне.

И широко шагая, вышел из зала, оставив свою дочь одну перед всеми собравшимися.

Генерал, показывая, что сожалеет, сжал губы. Ни слова не говоря, он махнул принцу Бифальту, чтобы тот прошёл вперёд. В опущенной руке генерал всё ещё держал обнажённый клинок, словно указывая на каменный пол.

Но сын короля Аббатора, воспользовавшись моментом, на мгновение задержался – он снова бросил взгляд на принцессу.

И этого быстрого взгляда было достаточно, чтобы Эстию опять бросило в жар. Словно она сидела слишком близко к костру. Слово языки пламени прошлись по лицу и по всему её телу. До кончиков пальцев на ногах. Губы принцессы невольно разомкнулись, будто она хотела что-то сказать: выразить недовольство или отвращение, а может, потребовать от принца объяснений. «Миледи, одного взгляда на вас мне достаточно». Но принцесса то ли не нашла нужных слов, то ли не смогла их произнести. А может, она боялась, что принц ей ответит.

Принц Бифальт едва заметно кивнул. Он тоже не произнёс ни слова. Затем он повернулся к генералу Форгайлу и что-то тихо проговорил. Словно человек, надорвавший горло от крика, человек, который уже устал от тревог и опасений. И тотчас последовал за королём Смегином, конвоируемый со спины генералом Форгалом.

Принцесса, окружённая придворными, чиновниками и гвардейцами, настолько потрясёнными, что они не смогли проронить ни слова за всю встречу, почувствовала себя брошенной, одинокой.

* * *

Принцесса Эстия заперлась в своей комнате или, точнее сказать, закрылась ото всех: от суетливых служанок, от любопытных взбалмошных сестёр, от безразличной к политическим интригам матери – ушла в себя на весь долгий день и ещё более долгий вечер. Отец не посылал за ней до самой полуночи.