Внутренняя война

Но мог ли Пакс перейти к другим темам? В отличие от остального человечества он постоянно думал об Алексисе и его мучителе. Куда бы он ни смотрел, и поправляя перед зеркалом ворот рубашки, и наклоняясь к телефону, — перед его глазами стояло лицо юного студента. Стало колоть в груди, не хватало воздуха, — пришлось обратиться к врачу. Врач диагностировал панические атаки и выписал ему ксанакс: лекарство приглушало тревожность в фазе бодрствования, зато усиливало ночные кошмары, так что Пакс в итоге от него отказался. Он потерял аппетит и снова начал курить. Лицо осунулось, от бессонных ночей кожа стала дряблой, он выглядел старше своих лет. И стал раздражителен, вспыльчив. Элизабет это беспокоило, но она считала, что все это связано с пробой на роль и ожиданием утверждения со стороны Свеберга, — связь была, но совсем не такая, как она думала. Она отчитывала его как ребенка, говорила, что надо все же быть разумней, неважно, что лежит на весах. Он не отвечал. Она и понятия не имела, что у него сейчас на весах: оправдание содеянного, прощение вины, а не только профессиональная удача. Свеберг был отправной точкой! Он отклонил ровную линию судьбы. Если бы в то 23 сентября не надо было идти на встречу, Пакс работал бы в «Театрико» до шести часов вечера. И вернулся бы домой уже после битвы, в прямом и переносном смысле. Разогрел бы в микроволновке лазанью и сел бы смотреть фильм с тарелкой на коленях, может, и задремал бы на диване. А вечером раздался бы стук в дверь, он бы удивился, но открыл и впустил полицейского, которому бы совершенно честно заявил, что ничего не знает. И снова улегся бы в постель, дивясь и ужасаясь тому, что произошло, но не мучась угрызениями совести. Вместо этого он уже больше месяца мается, как подвешенный, и ждет решения, которое может все оправдать — и никак не приходит.

Наконец позвонил Гаспар.

— Алло, Пакс? Отличная новость, старик, не сегодня завтра можешь обновлять досье, Свеберг увидел в тебе что-то такое… очень мрачное. Именно то, что искал для этой роли, чтобы человек вообще не питал иллюзий насчет человеческой природы, понимаешь? Я, кстати, тоже почувствовал что-то в этом роде. Ты был какой-то не такой. Правда, ты меня просто впечатлил!

Тогда в «Лютеции» он был какой-то не такой. Своим замечанием Гаспар вскрыл подводную часть айсберга. Пакс внезапно понял, чего ему всегда не хватало. Драмы, на которой строится характер, начального испытания судьбы, трагического двойника, который живет в больших артистах. Что он, Пакс, на поверку собой представляет? Среднестатистический, заурядный человек с удобной жизнью без зацепок и потрясений? Они не терял никого из близких, кроме отца, который мирно скончался в своей постели и в том возрасте, достичь которого многие сочли бы за счастье; еще раньше он потерял товарища по лицею, но они общались мало, поскольку были в разных классах. Он никогда серьезно не болел сам, и никто не болел в его непосредственном окружении. Его никто не насиловал, не развращал, не бил и не запугивал, его не презирали и не унижали. Он ни в чем не нуждался. Худшее, что ему довелось пережить, — это развод с Сарой и неудачные пробы на роль.

Но тогда, 23 сентября, все разительно изменилось. В один миг Пакс столкнулся с добром и злом, с ложью и истиной, с храбростью и трусостью. Вот почему, едва он вошел в «Лютецию», этот волчара Свеберг сразу учуял под маской, которую демонстрировал актер, его неисцелимое и плодотворное страдание. Он уловил феромоны тревоги и смятения. Он задержался с ответом, но решение принял с ходу. Он сразу понял, что можно выжать из этого взвинченного человека с испариной на лбу, и чутье не подвело его: дальше, во время проб, Пакс превзошел себя. Выдал игру такой силы и наполненности, что даже Гаспар удивился. Агент не ожидал такой работы: на общем фоне фильма она мало что изменит, конечно, но по сути здесь открываются новые перспективы, теперь он сможет предлагать Пакса на более амбициозные проекты, не только потому, что того одобрил Свеберг, а еще потому, что тот классно работает, никогда так хорошо не играл. От нападения на Алексиса Винклера на свет появился другой Пакс Монье — актер, который берет за душу, захватывает весь экран — и без остатка заполняет его эмоцией. Оно оставило в нем наслоения стыда, страха, лихорадочного возбуждения — и пробудило богатый чувственный мир, которого он раньше не знал.