Внутренняя жизнь избранные поучения

Естественным следствием веры, чествования и надежды должно быть успокоение под руководством отца, как под безопасным кровом. Преданностию ему он пресекает всякое попечение о себе, всякую заботу и опасение. Он, пишется у святого Варсонофия, говорит от сердца к отцу: верю, что Господь тобою спасет душу мою; твори со мною, что внушит тебе Господь. Я - уже не я (ответ 57). Если кто, говорит Лествичник, по чистой совести навсегда предал себя своему отцу, таковый прочее смерти своей, как сна, не боится, ведая точно, что при исходе из сей жизни не от него, но от настоятеля его востребуют ответа (Слово 4, п. 50). Потому дело спасения своего он считает как бы решенным. Не забудь, говорит еще Лествичник, в жизни твоей оного великого подвижника, который хотя в целые восемнадцать лет телесными ушесами от наставника своего не слыхал сего слова "спасайся", однако ежедневно душевным слухом ощущал от Бога не слово "спасайся", что означает одно только желание говорящего, и то неизвестное,- но речь "спасен еси", которая знаменует точное вещи определение и несумненность (там же, п. 106). Так решительно успокаивает ученика Сам Господь. На его стороне остается только охотное, усердное, живое действование по указанию и определению наставника - отца. Ибо успокоение не означает недеятельность, а только пресечение всякой заботы о ней и ее плодах или успехе. Ученик должен быть всегда наготове, в бодрой напряженности, а не в разленении. Святой Иоанн Лествичник изображает его стоящим на ничем не связанных ногах, из коих одну стопу к услужению простирает он, а другую при молитве неподвижно держит (Слово 4, п. 2); послушание же называет сонным путешествием (там же, п. 3): путешествием - по трудам и успехам, а сонным потому, что все это строится не им. Святой Варсонофий часто обращает к просящим его помощи такую речь: спотрудись, сподвигнись, вспотей над тем, что я сказал (ответ 61). Я приступаю, говорит, за тебя к Господу, но если и ты также не приступишь, то срам велик (ответ 70). Духовный отец берется спасти ученика, но как бы его силами; хочет быть делателем, но в нем, быть его душою. И ученик успокоен только в отрадной благонадежности и несомненности касательно своей участи, а сам все же в потах и трудах.

Действование по манию отца-наставника обязывает к следующим трем действиям:

а) ничего не слагать умом и сердцем ни касательно прошедшего, ни касательно настоящего, ни касательно будущего, или не верить себе, своему уму и сердцу ни в чем. Не знать, что как есть, даже не хотеть знать и бояться думать, что оно так и так есть без указания отца. Не решать самому: то и то хорошо или худо, в себе ли или в других, а как скажет отец. Не замышлять и не определять ничего, даже за одну минуту вперед, потому что это зависит от отца. Таким образом, сие неслагание есть решительное замолчание всякого внутри произвольного движения сил, пустота, праздность от всего. Оно требует, чтоб умом ничего не было определено, сердцем не вкушено, волею не возжелано; помысли, возжелай, вкуси, когда и как велят, а без того стой в пустом, ожидательном состоянии. Это, по святому Лествичнику, нелюбопытная жизнь (Слово 4, п. 3), или недоверчивость к самому себе во всех добрых делах даже до конца жизни (там же, п. 5). Этим заглушается собственное чувство, собственный в вещах вкус. Хорошо то, что по отцу хорошо; худо то, что по нему худо, хотя бы и казалось тебе хорошим. В этом состоянии упраздненный стоит пред лицом наставника, готовый принять влагаемое;