Внутренние дела

Он плакал до тех пор, пока возле их машины не остановился «линкольн» Гриняка, шофер которого ехал не по той стороне Семидесятой улицы, так что Гриняк и Каллен оказались лицом к лицу. Они опустили окна своих машин.

Каллен высморкался в гигиеническую салфетку «Клинекс», которую взял в бардачке.

— Я знаю. Какого черта?

— Что слышно о Детройте? — спросил Гриняк.

— Дарел Дин грохнул Уолша, а потом застрелился, — сказал Каллен. — Если в этом деле еще не разобрались, то в левом кармане штанов Уолша находятся волосы, которые он срезал с головы Тома Вэлинтайна. А волосы в пакетике — это собственные волосы Уолша, которые точно такие же, как те, что Ники Поттер вырвала с головы парня, грохнувшего Бермудеса.

— Этот парень — Уолш.

— Да, этот парень — Уолш.

— Все это произошло практически у дверей лаборатории, так что мы сообразили, что к чему, но спасибо тебе за свидетельские показания. Я полагаю, ты присутствовал на месте происшествия.

— Все случилось так быстро, — сказал Каллен. — Но я все равно собираюсь подать в отставку, потому что облажался в этой ситуации.

— Это в кино копы подают в подобных случаях в отставку. В реальной жизни они продолжают работать и лажаться дальше, — Гриняк кивнул подбородком в сторону номера 119. — Что там происходит?

— Все спокойно, — сказал Каллен.

— Ага. А я — принц Уэльский.

— Ты знаешь, что он никогда не носит с собой деньги? — спросил Каллен. — Я имею в виду принца Уэльского. Принца Чарльза. Один из его… конюший, или как их там называют, носит его деньги. Циммерман, ведь такой человек называется конюший?

— Комиссар, а… — Циммерман наклонился к окну. — С вашего разрешения, сэр, я бы хотел отвезти сержанта Каллена домой. Он давно не спал.

Домой? Его цветы, должно быть, уже завяли. Возле двери груды всяких бумаг — счета, объявления о пропавших детях, всякая рекламная макулатура. Повсюду пыль, пыль и пыль. Остатки еды, наверное, покинули холодильник и слушают пластинки Лайл Ловетт.

— Отвези меня к Энн.

— Прежде чем вы уедете, сержант, — сказал Гриняк, — я хочу поблагодарить вас.

Но что он такого сделал? Ах да, он выяснил, что по телефону Гриняка звонили Деборе Дин.

— Спасибо.

— И, прежде чем говорить об отставке, отдохни хорошенько.

— Да. Конечно. Отдохну. Спасибо.

— Пока, Джо.

— Пока, Фил.

Гриняк сказал что-то шоферу, тот завел «линкольн», и они уехали в сторону парка.

Циммерман включил зажигание и на «саабе» вырулил на проезжую часть. Они доехали до Лекс-авеню, а потом свернули и поехали по направлению к центру.

— Я знаю кое-что еще.

— Что?

— Помнишь фонтан на Плазе, возле которого мы видели бездомную женщину, попавшую под такси?

— Да?

— Ну, которую преследовал полицейский?

— Да, Нейл, да. Сколько бездомных женщин, сбитых такси, попадались нам на глаза?

— Пошел к черту, Каллен.

— Извини.

— Ладно.

— Извини, пожалуйста. Я не спал уже…

— Я тоже забыл, когда спал. Ты просто сукин сын и эгоист. Я уже не помню, когда спал в собственной кровати. Вчера я спал на полу возле стола в кабинете… Кажется, это было вчера. Так что пошел ты к черту со своим недосыпанием.

— Извини, Нейл.

— Ладно.

— Извини.

На Шестьдесят шестой улице Циммерман свернул направо и поехал через парк.

— Что ты хотел сказать мне об этом фонтане? — спросил Каллен.

— Ничего, — ответил Циммерман.

Каллен сказал:

— Вера убила своего брата. Он насиловал ее в детстве. Регулярно. Несколько лет подряд. Когда она узнала, что он насилует Клэр, она убила его. Чисто случайно Вэлинтайн вошел в дом сразу же после того, как она застрелила брата. Вэлинтайн представил дело так, будто это дело рук «безнадежных», но, когда ситуация вышла из-под контроля, он решил взять ответственность на себя.

Всю дорогу от парка до Пятой авеню Циммерман обдумывал то, что сообщил ему напарник.

— Так, значит, это Ники вышла из самолета и села в «мерседес». А Вера уже находилась в городе.

Он не задавал вопросов, так что Каллену не пришлось отвечать.

— Вэлинтайна, наверное, отпустят, потому что ему пришить нечего, кроме его собственных слов.

— Ты прав, — сказал Каллен.

Парк весь выгорел — коричневые деревья, коричневая трава, коричневая пыль покрывала влажный металл и окрасила все машины и автобусы в коричневый цвет. По дорожке ехал какой-то лунатик на велосипеде. Еще один лунатик занимался бегом. Они помахали друг другу.

Когда на светофоре возле Центрального парка загорелся красный свет, и им пришлось остановиться, Циммерман сказал:

— Этот фонтан будут реставрировать. Об этом писали в газетах. Он называется «Фонтан изобилия». Я считаю, тут есть какая-то ирония, учитывая то, что мы видели. Вот и все, что я хотел сказать.

— Да, тут есть ирония, — согласился Каллен. — «Фонтан изобилия»?

— Его называют также «Пулитцеровский мемориальный фонтан», но у него есть и другое название — «Фонтан изобилия».

— «Фонтан изобилия».

— «Фонтан изобилия».

Они не тронулись с места после того, как загорелся зеленый цвет. Сидели в машине и без конца повторяли «Фонтан изобилия». Пока наконец водитель такси, устав сигналить, не вышел из машины и не начал стучать в окно их «сааба».

Циммерман опустил стекло на пару дюймов.

— Да?