Внутренние новеллы

Но бог знает, что там творилось в ее бедной головке, заполненной дешевой романтикой как одеколоном. Она незвано приезжала ко мне ночевать, я осторожно стелил ей на диванчике и ретировался. В конце концов она выпила горсть снотворного, ее стошнило, и я тоже почувствовал себя нехорошо. Бывают такие псевдо-романы: ничего не было, а все уже было. Особенно — чувство вины. Я даже съездил познакомиться с ее мамой в Волгоград. Мы проводили вместе целые дни. У нас было все, кроме взаимного влечения и секса. Этот ад назывался дружбой между мужчиной и женщиной, и при удаче мы могли бы родить большой симулякр любви, если бы я не понял, что схожу с ума. В итоге мы расстались. Не помню, что я сказал, но говорить пришлось долго. «Ты перегорел!» — грустно констатировала она. Я действительно чувствовал себя бракованной лампочкой, и ненавидел добротных персонажей Александра Дюма.

Друзья-однокурсники смотрели на меня с осуждением. Ходить на занятия стало неприятно. Бухалось все чаще. Хвосты росли. В конце концов стало ясно, что сессию я не сдам, надо уходить в «академку», а тут без членовредительства не обойдешься.

Ранней весной я поехал на дачу, чтобы сломать ногу. Там в гараже на подпорках стояла старая машина отчима. Я просунул лодыжку под авто и выбил подпорки. Кузов тяжело ухнул вниз — но сработали рессоры, и порог мягко ебнул по ноге, оставив лишь огромный синяк. Хромая и матерясь, я полез на крышу дома и прыгнул оттуда вниз, выставив ногу вперед. У самой земли инстинкт заставил сгруппироваться — я только отбил ступни, и, превозмогая адскую боль, пополз назад к электричке. Плоть победила культурный код, страдание не удалось. Пришлось взять себя в руки и все-таки сдать эту гребаную сессию. В «академку» — с диагнозом «4б» (шизой) — ушла она.

4

Мы встретились спустя 20 лет, на какой-то бедной дачке в тьмутаракани у нашей бывшей сокурсницы, объявившей ностальгическую вечеринку. Конечно, это были уже не мы. И с каждой минутой становилось легче дышать, когда решительная и взрослая женщина короткими фразами рассказывала свою историю. Она жила там же, в Волгограде, вышла замуж за какого-то местного бандита, и теперь, пока он сидел, вела его бизнес. До этого несколько лет работала в цирке с животными. Всегда любила кошек. Ничего, что большие. Мы обнялись на прощание — «один за всех, все за одного!». Отличный девиз. Великая книга, прекрасный фильм.

Позорные страницы собственной жизни, ссоры, предательства (свои и чужие), все, чего не хочется вспоминать. Это мешает нам любить то, что любят другие. Когда-то, конечно, надо было просто переспать и с несостоявшейся укротительницей тигров, и с печальной поклонницей Дюма, а не воображать, будто культура существует вне секса и смерти, что она нечто большее. Культура не выдерживает таких проверок. Но, как написал Саша Черный, уже поздно. Он ведь тоже ебал себе мозги подобными вещами. Лучше всей душой полюбить еврейские напевы или попсовое кино, или возненавидеть все это, а не откладывать на дальнюю полку, как мы откладываем забытых людей.

Чувство вины испытывает тот, кто не взял. И ободрать клавиши рояля — не самое плохое из всех прикосновений к культуре. Мама, ты молодец.

Андрей Полонский ФАЦ388118-ый

1.

Я лежал на пляже, в дюнах, где-то в трехстах метрах большая река впадала в море, за спиной вставал сосновый лес. Мне приказали тут находиться, пока они что-то там решают. Хотя слово «приказали» опять-таки какое-то не наше, мне просто спокойно было предложено: «Ты побудь там, положение для нас новое, мы еще пока не очень понимаем, что делать». Надо сказать, мне тоже неясно, что может случиться дальше. Как поступить самому, какое решение придумают другие. А ведь еще недавно окружающая действительность казалась привычно безоблачной и беспроблемной. Дело в том, что даже размышлять о том, что будет со мной, как сложатся мои отношения с окружающим миром, я не умел, не имел опыта. И мозги в голове скрипят и стонут с непривычки.

Нет, нас отлично учили думать. Мы умели решать самые сложные технические и математические задачи, мы могли рассчитать скорость и траекторию любого небесного тела, мы знали, как устроена вселенная и как работает компьютерная программа. Но то, что выпало мне, было настолько внове, что, я уверен, каждый человек впал бы в полное замешательство. И я тоже, кстати, хотя, конечно, чувствую, что отравлен, и пути назад нет. Я вижу это свое «я» и хочу обосновать его присутствие здесь и сейчас, среди тех, кто был до меня и тех, кто придет после. Полный завал, разумеется. Это новое знание комком встает у горла, ничего не могу с ним поделать. С тех пор, как оно проснулось, оно целиком управляет мной.