Внутренние война и мир

Скорбному, Мадхусудана тогда молвил слово.

Шри-Бхагаван сказал:

Как у тебя в беде такое смятенье возникло?

Оно для арийца позорно, лишает блаженства, к бесчестью ведет, Арджуна.

Малодушию не поддавайся, Партха, это тебя не достойно!

Покинув ничтожную слабость сердца, восстань, подвижник!

Санджая описывает Арджуну как человека, «охваченного жалостью, с полными слез глазами». Давайте попробуем понять смысл слова «жалость». Санджая не сказал: «охваченный состраданием». Он говорит: «охваченный жалостью».

Словарь трактует жалость и сострадание как синонимы, и мы также часто употребляем эти слова в сходном контексте. Такая практика порождает глубокое недопонимание. Жалость обусловлена обстоятельствами, тогда как сострадание является результатом психологического состояния. Между жалостью и состраданием существует фундаментальное различие.

Сострадание идет из сердца человека, оно никак не связано с внешними обстоятельствами. Сострадание распространяется из сердца сострадающей личности, даже если она пребывает в одиночестве. Сострадающий человек подобен цветку, цветущему в одиночестве; несмотря ни на что, он будет наполнять пространство ароматом. Ему нет дела до прохожих. Аромату цветка неважно, есть ли рядом хоть кто-нибудь. Даже если поблизости не будет ни одного живого существа, аромат будет пронизывать все вокруг. А если мимо пройдет человек и его очарует этот запах, то это будет уже совсем другая история, цветок распускался вовсе не для прохожего.

Внутреннее самосознание является фонтанной трубкой сострадания. Сострадание разлетается из нее, подобно аромату. И, значит, нельзя сказать, что Будда и Махавира «охвачены жалостью». Они исполнены сострадания; они в высшей степени сострадательны.

Санджаи называет Арджуну человеком, «охваченным жалостью». Жалость свойственна тем людям, в сердце которых нет сострадания. Жалость рождается под давлением обстоятельств. Сострадание появляется в результате эволюции сердца. Чувство, охватывающее вас при виде нищего на улице, называется жалостью, это — не сострадание.

Будет хорошо, если вы поймете еще одну вещь: жалость усиливает человеческое «я», тогда как сострадание его растворяет. Сострадание возникает лишь в том, кто избавился от эго. Жалость — это способ подпитки эго. Это — хороший способ, который используют хорошие люди, но все же он способствует возрастанию эго.

Если вы заглянете глубоко внутрь себя в те моменты, когда совершаете подаяние — когда при виде нищего в вас поднимается жалость, когда вы получаете удовольствие, выступая в роли дающего, — то услышите шепчущий голос своего эго.

Сострадающий человек желает, чтобы на земле не осталось ни одного нищего. Но жалеющий человек хочет, чтобы нищие существовали, иначе он столкнется с трудностями. Общества, основанные на понятии жалости, не пытаются искоренить нищету, они подпитывают ее. Если бы возникло сострадательное общество, оно не потерпело бы нищих — нищета не должна существовать! Ум Арджуны наполнен именно жалостью. Если бы в нем было сострадание, в уме Арджуны началась бы внутренняя революция.

Необходимо ясно понимать, что слова Кришны, сказанные Арджуне, требуют глубоких размышлений. Первым делом Кришна дает ответ эго Арджуны. Он говорит: «Твое поведение недостойно благородного человека». Вторая сутра этой главы показывает, что Кришна правильно определил проблему Арджуны.

Эго шепчет внутри Арджуны. Оно говорит: «Я чувствую жалость. Как же я могу совершить подобное деяние?» Плохим является не сам поступок, но «Как же я могу совершить этот поступок? Я не настолько плох». Эго говорит Арджуне, что для него будет лучше, если сыновья Дхритараштра убьют его, нежели, если сам Арджуна совершит столь жуткое деяние, как убийство близких людей.

Эго может принести в жертву даже себя. Мученичество является конечным актом эго. Часто эго становится мучеником, но в таком мученичестве оно лишь усиливает себя.

Арджуна пытается сказать, что он предпочтет смерть неправильному поступку: «Я, Арджуна, просто не могу совершить неверное деяние. Мне жаль их. Для чего здесь собрались все эти люди? Я удивлен!»

Из слов Арджуны следует, что он не принимал никакого участия в событиях, приведших к этой войне, что предстоящая битва явилась для него неожиданностью. Возникает ощущение, что война вдруг появилась у Арджуны перед глазами, а раньше он даже не подозревал о ней. Арджуна как будто бы не имеет никакого отношения к сложившейся ситуации. Он говорит с такой отстраненной точки: «Мне жаль их!» Слезы застилают глаза Арджуны. «Нет. Я не могу это сделать. Лучше умереть — намного лучше».