Внутренний дворец. Книга 1 (СИ)

Впрочем, жара уже начала спадать – даже во время этого короткого, но утомительного путешествия я мучилась от пыли и усталости, но не от перегрева. Сейчас царило скорее приятное тепло, солнце стало мягким, лиственные деревья были ещё зелёными, только кое-где в их густой шевелюре начинали мелькать первые жёлтые и красные пряди. А уж пряно пахнущие смолой кипарисы, которыми был щедро засажен парк, и вовсе не собирались менять свой зелёный убор.

Сами горячие источники прятались в отдельно стоящем довольно высоко на склоне дворце. Место было очень живописное – выкрашенные красной краской стены под синей черепицей словно вырастали из серой скалы, обнимавшей их с трёх сторон как ладони чашу. Место утопало в тёмной зелени, и над ним курился постоянный, видимый даже при самом ярком свете лёгкий туман. При ближайшем рассмотрении, правда, на стенах становились видны пятна плесени и облупившаяся кое-где краска – несколько портившие картину свидетельства постоянной сырости. Во дворе были установлены несколько каменных чаш, из которых, распространяя вокруг неповторимый тухлый запах, лилась горячая вода – где сочилась из пастей драконов, оленей или львов, а где и била тугими фонтанами вверх, и стоять рядом с ними было просто опасно: могло обварить, тем более, что многие источники не фонтанировали постоянно, а срабатывали, подчиняясь им одним ведомому ритму. В самом же дворце прятались купальни, но их я до поры до времени не видела.

Двор развлекался как мог. Прогулки на свежем воздухе, катания на лодках, чаепития, во время которых проводилось что-то вроде викторин – кто угадает больше стихов, или растений, или цитат из местной классики. Однажды я в числе других девушек сопроводила императрицу на представление уже не кукольного, а живого театра. Для меня оно оказалось очень непривычным: голая сцена без каких-либо декораций, на ней – не более двух актёров, разыгрывающих коротенькие нравоучительные сценки, и к тому же они не говорили, а пели. Сперва я подумала, что пение рассчитано на комический эффект: артист, только что объявивший первую сценку красивым глубоким баритоном, вдруг запищал гнусавым фальцетом. Другой вторил точно таким же неестественно-писклявым зажатым звуком, так что, если закрыть глаза, можно было и не различить, кто из двоих открывает рот. Однако среди зрителей никто не смеялся, напротив, все внимали весьма благосклонно. Видимо, такова была манера театрального пения. Странно, а вот отголоски воинских песен, долетавшие до нас во время путешествия от костров гвардии, звучали вполне нормально.

Кстати, о гвардии. Тот гвардеец, что сопровождал нас и так настойчиво приглашал меня послушать, вновь дал о себе знать. Я как раз шла с каким-то мелким поручением из дворца императрицы во дворец Добродетельной супруги – кажется, мне приказали отнести записку – когда меня окликнул смутно знакомый голос:

– Барышня! Эй, барышня!

– Это вы мне?

– Вам, вам! – человек в доспехе, с мечом, и шлемом в руке, бегом догнал меня. – Неужто уже меня забыли?

– Это вы нам тогда сорвали по цветку? – вспомнила я.

– Именно я. Как вам не стыдно, барышня?

– За что это?

– А как же? Пообещали прийти, и не пришли. Ай-ай-ай!

– А разве я обещала? – подняла брови я.

– А разве нет? Вы не сказали, что не придёте.

– Но и не сказала, что приду, – парировала я.

– Кокетство, барышня. А мы вас ждали.

– Что ж, мне жаль, что прождали напрасно. Но вокруг сейчас много женщин, полагаю, вам не так уж трудно найти себе компанию.

– Мы ждали именно вас, – серьёзно сказал он, и я невольно улыбнулась. – Так может, ещё зайдёте? Прихватите с собой подруг, если опасаетесь.

– А разве мне есть чего опасаться?

– Ну, вон тому евнуху я, похоже, не нравлюсь.

Я оглянулась. И правда, евнух Луй Дуар, стоявший у выхода из ближайшей галереи, смотрел на нас довольно хмуро.

– Ему не нравится, когда кто-то мешает работе.

– Надеюсь, я вам не мешаю?

– Просто мне нужно в Павильон Утра и Вечера.

– Можно я вас провожу?

– Так мы уже почти пришли, – заметила я.

– Тогда я провожу вас обратно.

– Вы весьма настойчивы.

Он действительно дождался меня у выхода и пошёл рядом со мной. Просто молчать было как-то неудобно, да и глупо, так что я спросила, как его зовут.

– Аль Широнг из Ларина.

– Луй Тальо.

– Я знаю. Вы из далёкой западной страны, как я слышал.

– Очень далёкой, – согласилась я.

– А как вы попали в наши края?

Этот вопрос мне задавали ещё мои товарки во дворце, так что у меня было время сочинить более-менее правдоподобную ложь и отточить её, чтобы не выглядела противоречиво. Военные бедствия и голод нередко сгоняют людей с родных мест, но, как правило, всё же не за полмира, во всяком случае, до эпохи Великих географических открытий. Исследователи могут проехать куда дальше, чем переселенцы, но они обычно не таскают с собой женщин, во всяком случае, если те не приходятся им жёнами. Так что я соединила в своём рассказе оба варианта: