Внутренний голос. Почему мы говорим с собой и как это на нас влияет

Могу привести пример подобного поведения из собственного опыта. Во время работы над книгой я иногда оказывался в тупике. Я таращился на монитор, переживал творческий кризис и внутренне сомневался, закончу ли я свой труд вообще. Обычно в такой ситуации я шел на кухню, мыл посуду, вытирал столешницу, а затем приводил в порядок бумаги на рабочем столе (жена находила эти привычки весьма странными, но не возражала, учитывая, что я чаще устраиваю хаос, а не убираю). Только приступив к этой главе, я понял, что таким образом боролся с отчаянием, вызванным писательскими муками и маячащим на горизонте дедлайном.

Похоже, что естественное возникновение ритуалов – результат замечательной способности нашего мозга отслеживать достижение целей[318] (в данном случае – удается ли избежать мрачных размышлений внутреннего голоса). Согласно многим влиятельным теориям, мозг устроен как термостат и четко различает расхождение между текущим и желаемым результатом. Зарегистрировав несоответствие, он дает сигнал понизить температуру. А этого можно достичь, участвуя в ритуалах.

Хочу отметить, что при чрезмерной активности внутреннего голоса необязательно ждать, когда возникнет подсознательное стремление обратиться к обряду. Мы можем прибегать к этому средству осознанно (мой дом и офис еще никогда не были в таком порядке, как сейчас, когда я в творческом ступоре). Реализовать такую стратегию можно разными способами. Один из вариантов – выработать собственный ритуал, участие в котором поможет успокоиться перед будоражащим событием или после него и справиться с внутренней болтовней. Когда людей стимулируют принимать участие в процедурах с жесткой структурой, но которыми можно полностью управлять, результаты обычно благоприятные. Например, в эксперименте, где нужно было петь в караоке[319] песню группы Journey «Не переставай верить», участникам предложили нарисовать свои эмоции, потом посыпать картинку солью, скомкать ее и выбросить в мусорную корзину. Даже однократный ритуал благоприятно сказывался на выступлениях.

Однако участие в ритуалах в стенах лаборатории лишено культурного смысла, который дает дополнительное преимущество, наполняя благоговейным трепетом, чувством социальной взаимосвязи и причастности к чему-то большему. Эта особенность предоставляет нам готовую возможность воспользоваться преимуществами ритуалов, когда разгорается внутренний конфликт. Мы можем вспомнить о культурных традициях, связанных с семьей, работой и иными социальными объединениями, которые нас связывают. Можно искать утешение в религии и пойти на службу, а можно вспомнить о странных, но важных для вашей семьи традициях. Например, по воскресеньям, вернувшись из спортзала, я пеку для детей вафли. Неважно, как зародился или откуда пришел тот или иной ритуал. Важно, что он помогает.

Волшебство сознания

Эффективность плацебо и ритуалов заключается не в их сверхъестественных силах (многие люди в это верят, что ни в коей мере не умаляет полезности этих методов). Их преимущество в том, что они запускают механизмы борьбы с внутренней болтовней.

Учитывая мощное воздействие этих средств, интересно отметить, что, хотя многие разрабатывают собственные ритуалы и плацебо, культурная среда, в которой мы живем, снабжает нас широким набором подобных приемов. Культуру часто сравнивают с невидимым воздухом, которым мы дышим. И вдыхаем мы обычаи и убеждения, которые влияют на наши сознание и поведение. Можно даже представить себе культуру как систему снабжения, поставляющую людям инструменты для борьбы с душевными метаниями. Впрочем, научное исследование этих методов постоянно продолжается, и возникает вопрос: каким образом мы распространяем знания и интегрируем их в культуру в целом?

Я никогда не задумывался об этом, пока одна из моих студенток не подняла руку. Вопрос девушки изменил все.

Послесловие

«Почему мы узнаем об этом сейчас?»

Эти слова с оттенком раздражения произнесла студентка по имени Ариэль в последний день моего семинара. Вот уже три месяца каждый вторник на цокольном этаже Мичиганского университета я рассказывал студентам факультета психологии о достижениях науки в области самоконтроля над эмоциями, в том числе и над болтовней в голове. Затем группа задавала мне вопросы. Это их шанс посеять сомнения до окончания курса (и чаще всего до того как они закончат обучение и перейдут на новый этап своей жизни). Каждый семестр я больше всего ждал именно этого занятия. В спорах рождались интересные идеи, некоторые из них потом приводили к новым исследованиям. Входя в аудиторию в тот солнечный день, я даже не представлял, что на этом занятии родится новое направление моей научной деятельности.

Как только мы начали, Ариэль вскинула руку вверх, показывая, что хочет выступить первой. Я вызвал ее, но не понял, о чем она говорит.

– Можешь уточнить? – сказал я.