Внутренний мир снаружи: Теория объектных отношений и психодрама

«Поскольку идентификации подразумевают интернализацию ролей… поведенческие проявления личности, выражающие в

соответствующем взаимодействии одну или обе взаимосвязанные роли, становятся преобладающим результатом идентификации… Ребенок учится сам, поначалу скорее пассивно переживая роли как часть одной из составляющих идентификации — «я» — образа. Он также учится ролям матери (как части материнского объект–образа) и иногда может проигрывать эти роли».

(Kernberg, 1976:31)

Так, ребенок будет время от времени играть свою «маму», кормя куклу или медвежонка. В другой раз он будет наказывать их и, быть может, «отправлять спать, оставив без ужина». Если малыша бьют или кричат на него, он, в свою очередь, будет оскорблять свои игрушки.

Это происходит, как если бы «я», которое актуально вовлекается в действие (или игру), в любой момент времени могло стать одним из (опять же в упрощенном случае) четырех полюсов интернализованных объектов. Именно это и показано на рис.5.2.

Вполне вероятно, что в состоянии, в котором «я» чувствует себя интернализованным «другой» — объектом, в психике возникает промежуточное состояние, в котором «я» — представление интроецирует аспекты внутреннего представления «других» в своей психике (или идентифицируется с ними). Это является прямой противоположностью тому, что Сандлер (Sandler, 1988:16) описал как состояние однопроективной идентификации (см. главу 8), и значит, может рассматриваться как форма интроективной идентификации. Эти процессы происходят во внутреннем мире и не включают (в этот момент) людей или объекты вне разума. Таким образом, они происходят в фантазии.

Жизнь представляется состоящей из одних только «хорошо» или «плохо». Люди не переживаются как целое или как нечто интегрированное. В самом деле, взаимоотношения между «я» и другими могут все еще восприниматься как взаимоотношения между частями человеческого тела (например, между грудью, ртом или руками). «Я» (или «другое»: грудь, мать, отец и т. д.) представляется или значительным, идеализированным и всемогущим, или страшным и гадким.

Рис. 5.2

Джордж также имел интернализованные роли, но, поскольку он уже перешел за эти ранние этапы своего психического развития, его роли были более сложными и включали взаимодействие различных субролей. В повседневной жизни он рассматривал себя как мужчину — социального работника; в то же время концептуально его роль могла быть разделена по своим начальным компонентам — эту задачу психодрама могла решить. Его мужское начало было следствием ролевой идентификации с отцом, а роли «кормящего» и «удовлетворяющего других», которые он играл на работе в качестве внимательного социального работника, были связаны с внутренними объектными отношениями, включающими его мать.

Меляни Кляйн и параноидно-шизоидная установка

Теории Мелани Кляйн по раннему развитию человека являются достаточно сложными и во многом значительно отличаются от идей, развиваемых в этой книге. И все же есть важные совпадения (что не удивительно, поскольку Кляйн была одним из теоретиков, работающих с объектными отношениями). Ее взгляды очень хорошо освещены в книгах Ханны Сигал (Hanna Segal, 1964, 1973 и 1979) и Хиншельвуда (Hinshelwood, 1989).

В работах Кляйн внутренний мир представлен так, как будто внутренние объекты существуют в нем, «свободно плавая» сами по себе, а не будучи объединены в диады (с ассоциированными аффектами), как рассматривается в настоящей книге. Предложенные ею механизмы развития внутреннего мира ребенка весьма отличаются от тех, что были описаны здесь. Тем не менее Кляйн приходит к аналогичным с точки зрения психических структур результатам.

Ее модель раннего психического развития связана с верой в существование двух базовых инстинктов и влечений. Для нее внутренний мир младенца был местом, где активные психологические «фантазии» (любви и разрушения) с самого начала контролируют и направляют психическую жизнь.

Мелани Кляйн также описывала внутренний мир ребенка как состоящий из внутренних объектов, хранящихся отдельно друг от друга. Однако для нее такая ситуация была лишь следствием процесса расщепления в психике, связанного с механизмом проекции. Она называла эту фазу развития (куда относила первые несколько месяцев жизни) параноидно–шизоидной установкой.