Внутренний мир снаружи

Эта ситуация для доктора Брейера (который, по–видимому, принимал проявления чувств Анны за чистую монету) оказалась настолько тяжелой, что он навсегда отказался от терапевтической работы (Stafford–dark, 1965), придя к выводу, что метод был неэтичен для практикующего врача (Hinshelwood, 1989). В 1908 году Брейер писал о психоанализе: «Что касается лично меня, с этого момента я никогда больше не вел активной работы с людьми» (предисловие ко второму изданию «Исследования истерии», P. F.L., 3:49).

Интересно описание этих событий Джейкобом Морено, которое демонстрирует его понимание первой психоаналитической литературы.

«Это было отыгрывание чувств пациентки к доктору Брейеру, Брейера к пациентке, жены Брейера к нему самому, Брейера к Фрейду и, наконец, Фрейда к самому Брейеру в целом ряде сцен, которые могли бы быть с легкостью воплощены на психодраматической сессии; это было больше, чем обычный перенос. Происходящее было «переведено» за пределы терапевтической ситуации в саму жизнь, порождая порочную цепь, включающую в себя четырех людей. Пациентка потеряла своего аналитика (Брейера), Фрейд потерял друга, а психоанализ лишился своего первого вождя. Единственной, кто, быть может, приобрел что–то, была фрау Брейер: она была вознаграждена рождением ребенка».

(Moreno, 1959:93)

Фрейд наблюдал подобные тенденции во время работы с истерическими пациентами в своем кабинете для консультирования. Он отмечал:

«Пациент пугается, обнаруживая, что переносит на фигуру врача мучающие его идеи, которые возникают в контексте анализа. Это довольно распространенное, а для некоторых случаев анализа, несомненно, регулярное явление. Перенос на врача происходит вследствие ложной связи (connexion)».

(Freud and Breuer, 1895:390)

Это было первое использование слова «перенос» в подобном контексте. Позднее Фрейд спрашивал:

«Что такое переносы? Это новые копии или факсимиле[7] импульсов и фантазий, которые возникают и осознаются в процессе анализа. Но они имеют особенности, типичные для своего вида, поскольку замещают какую–то ранее значимую личность на личность врача. Говоря иными словами, оживает вся последовательность психологических переживаний, но не как принадлежащая к прошлому, а как приложенная к фигуре врача в настоящий момент. Некоторые из этих переносов имеют содержание, отличное от содержания модели во всем, за исключением замещения. Следовательно, это — если сохранить ту же метафору — сравнительно новые впечатления и отпечатки. Другие построены более оригинально; их содержимое подверглось сдерживающему воздействию… путем искусного использования преимуществ некоторых реальных особенностей личности врача или обстоятельств и присоединения их к тому, что было. Таким образом, это будут уже не новые впечатления, но исправленные копии».

(Фрагмент анализа случая истерии; Freud, 1905а: 157–8)