Внутренний порок

Нечто его уже какое-то время грызло — а именно: что это с Йети такое стало, разъезжает всё время в синеглазках? Насколько Доку известно, детективы в костюмах и при галстуках ездят в седанах без опознавательных знаков, обычно по двое; офицеры в форме — тоже. Но он не припоминал, чтобы когда-нибудь видел Йети на работе с другим детективом…

Ох, минуточку. Из непреходящей боеготовности к смогу, коей ему нравилось считать свою память, что-то начало проступать — слух, скорее всего, через Пэта Дюбонне, про напарника Йети: сколько-то назад его насмерть застрелили при исполнении. И с тех вот самых пор, гласила история, Йети работает один, замена тому напарнику не запрашивается и не назначается. Если это значило, что Йети по-прежнему в каком-нибудь легавом трауре, они с покойным парнем, поди, были необычайно близки.

Такая дружба напарников — примерно единственное, чем Док по всему своему опыту мог восхищаться в ПУЛА. Во всей долгой прискорбной истории Управления, исполненной коррупции и злоупотреблений властью, по крайней мере, этого они не продали, а оставили себе, выковали в опасных неизвестностях жизни и смерти одного рабочего дня за другим, — нечто подлинное, такое надо уважать. Этого не подделать, бесспорно, не купить за услуги, деньги, повышения по службе — весь ассортимент капиталистического стимулирования не подарит и пяти секунд внимания, когда тебя прикрывают с тыла, и это действительно важно: ты сам должен туда вылезти и такое заработать, подставляя свою жалкую жопку под пули, снова и снова. Не ведая никаких подробностей того, через что пришлось пройти Йети с его покойным напарником, Док всё равно мог поставить всё содержимое своей заначки на будущий год: если бы — невероятно, но если б вдруг — Йети попросили составить список тех, кого он любит, этого парня он бы разместил где-то ближе к началу.

Значит, тем не менее, что? Док тут чего, полезет к Йети с бесплатными советами? Нетнетнет, скверная это мысль, предостерёг себя Док, скверная, пусть чувак сам свою скорбь перебарывает, или что у него там, без твоей помощи, ага?

Ещё бы, ответил Док сам себе, мне-то зашибись, чувачок.

ШЕСТЬ

Не дозвонившись заместителю ОП Пенни Кимбалл домой, в конце концов, Док был вынужден набрать номер её городской конторы. У Пенни случайно отменился обед, и она согласилась вписать Дока. Он заявился в чуднýю забегаловку в трущобах где-то возле Темпл, где пьянчуги, вылезши из скаток на пустырях, оставшихся от прежнего Никеля, мешались с главными судьями первой инстанции на перерывах в заседаниях, не говоря уж о выводках юристов в костюмах, чья многодецибельная болтовня отскакивала от зеркальных стен, грохоча и грозя по временам опрокинуть мерзавчики с мускателем и токаем за восемьдесят пять центов, что пирамидами громоздились за мармитами.

И вот вошла Пенни — одна рука небрежно в кармане жакета, перекинулась по паре цивильных слов с не одним и не двумя идеально вылощенными сотрудниками. На ней были тёмные очки и такой серый деловой прикид из полиэстера, где юбка очень короткая.

— Это дело Волкманна — Муштарда, — приветствовала она Дока, — главный фигурант в нём, очевидно, какая-то старая твоя подружка? — Нет, он вовсе не ожидал от неё дружеского поцелуя или вроде того — все же коллеги смотрят, да и не хотелось ему, как говорится, малину ей портить. Дипломат она положила на столик и уставилась на Дока — несомненно, в зале суда так делают.

— Только что услышал — она слиняла, — сказал Док.

— Спрошу иначе… насколько вы были близки с Шастой Фей Хепчест?

Этот же вопрос Док и себе уже некоторое время задавал, но ответа у него не было.

— У нас с ней всё кончилось много лет назад, — ответил он. — Месяцев? Ей другую рыбёшку подавай. Разбилось ли у меня сердце? Ещё бы. Если б ты, малышка, не возникла, кто знает, как фигово бы мне стало?

— Это правда, тебе был пиздец. Но если быльё не трогать, вступал ли ты с мисс Хепчест в контакт, скажем, за последнюю неделю?

— Ну что ж, забавно, что ты спросила. Она меня навестила за пару дней до того, как исчез Мики Волкманн, — с историей про то, как его жена и её молодой человек сговорились упечь Мики в психушку и оттопырить себе все его деньги. Стало быть, очень надеюсь, что вы, ребята, — или же легавые, или ещё кто — с этим разбираетесь.

— Ты же такой бывалый сыскарь — считаешь, это надёжная зацепка?

— Знавал и похуже — ой, погоди, я врубился: вы все на это просто собираетесь забить. Верно? у какой-то хипушки не заладилось с молодым человеком, мозги набекрень от шмали секса рок-н-ролла…

— Док, я ни разу не видела, чтоб ты так распалялся.

— Потому что обычно свет погашен.

— Ага, ну так ты, судя по всему, ничего этого лейтенанту Бьёрнсену не рассказывал, когда он тебя загрёб на месте преступления.

— Шасте я дал слово, что сначала поговорю с тобой — не поможет ли кто в конторе у ОП. Звонил тебе, звонил, денно и нощно, ответа нет, и тут вдруг — бац, Волкманн исчез, Глен Муштард помер.

— А Бьёрнсен, похоже, считает, что в этом деле ты подозреваемый не хуже прочих.