Внутренний порок

— У него склонность заявляться без предупреждения среди ночи, — сказал Сончо, — без ходовых огней, без радиопереговоров. — Местные софисты, предполагая, что заходы эти связаны с наркотиками, могут в надежде помаячить день-другой, но вскоре рассасываются, бормоча что-то про «устрашение». Кем — никогда не проясняется. Начальник порта бегал весь взвинченный, словно его вынудили отказаться от всех обычных стояночных сборов, и стоило приёмнику у него в кабинете ожить, видели, как он неистово подпрыгивает.

— Так какой мафиозной шишке оно принадлежит? — не видел большого вреда спросить Док.

— Вообще-то мы думали нанять тебя, чтоб выяснить.

— Меня?

— С перерывами.

— Я думал, ребята, вы все тут в курсе, Сонч.

Много лет Сончо пристально послеживал за яхтенной общиной Южной Калифорнии, кто вольётся, кто выльется, поначалу ощущая неизбежную классовую ненависть, которую такие суда, невзирая на всю их красоту под парусом, вызывали у средних достатков, однако со временем стал всё больше погружаться в фантазии о том, как выйдет с кем-нибудь, может, и Доком, на яхте, по крайней мере — яхточке, без каюты, класса «Бекас» или «Лидо».

Как выяснилось, его фирма — «Харди, Гридли и Чэтфилд» — остро, почти отчаянно интересовалась «Золотым Клыком» уже некоторое время. Страховочная история этого судна была упражнением в мистификации — сбитым с толку ярыжкам и даже партнёрам приходилось отправляться прямиком к комментаторам девятнадцатого века, вроде Томаса Арнулда и Теофилуса Парсонза, обычно — с воплями. Щупальца греха и желанья, и та странная опутывающая весь мир карма, что сущностно важны для морского права, ползком проникли во все области тихоокеанской парусной культуры, и обычно понадобилась бы очень незначительная доля представительских бюджетов фирмы, размещённая в тщательно отобранной горсти местных портовых баров, дабы выяснить что их душе угодно — из еженощного трёпа, баек про Таити, Муреа, Бора-Бора, упомянутых вскользь имён мошенников-старпомов и легендарных судов, из того, что случилось на борту, или могло бы случиться, и какие призраки по-прежнему населяют кубрики, и какая старая карма лежит неотмщённая, ждёт своего часа.

— Я Хлоринда, что будете, — официантка в помеси джавахарлалки и рубашки с гавайским рисунком, длинной ровно настолько, чтобы квалифицироваться как мини-платье, и такими вибрациями, что отнюдь не обостряли никому аппетит.

— Обычно я беру «Адмиральский Луау», — Сончо застенчивее, нежели Док рассчитывал, — но сегодня, наверное, для начала возьму фирменный рулет с анчоусами и, эм, филе манты, можно мне его зажарить во фритюре с пивной болтушкой?

— Желудок твой. А тебе чего, дружочек?

— Ммм! — Док озирая меню, — Столько доброго хавчика! — меж тем как Сончо пнул его под столом.

— Если б мой муж посмел хоть что-нибудь из этой срани сожрать, я б его под жопу выпнула, а следом в окно вышвырнула все его пластинки «Железной бабочки».

— Вопрос с подковыркой, — поспешно сказал Док. — Я, э, крокеты с медузьим терияки, наверное? и «Трубадугря»?

— А пить, господа. Вам хорошенько набраться и ебнуть себе по мозгам перед тем, как вот это подадут. Я бы рекомендовала «Текильи Зомби», они довольно быстро действуют. — Она хмуро затопала прочь.

Сончо пялился на шхуну.

— Видишь ли, проблема с этим судном в том, чтобы выяснить хоть что-то. Люди сдают назад, меняют тему, даже, я не знаю, жуть нагоняют — валят в туалет и больше не возвращаются. — И опять Доку подумалось, что в лице Сончо он заметил странную тень желанья. — На самом деле называется она не «Золотой Клык».

Нет, первоначально шхуна звалась «Сбережённый» — после её чудесного спасения в 1917-м от громадного взрыва нитроглицерина в порту Галифакса, что стёр в гавани почти всё остальное, как плавсредства, так и плавсостав. «Сбережённый» был канадской рыболовной шхуной, и позднее, в 1920-х и 30-х она к тому же заработала репутацию гоночной — регулярно состязалась с другими судами своего класса, включая, по крайней мере, дважды, легендарный «Синий нос». Вскоре после Второй мировой, поскольку рыболовецкие шхуны уступали место дизельным судам, её приобрёл Бёрк Стоджер — кинозвезда тех времён, которого вскорости внесли в чёрные списки за политические взгляды, и ему пришлось забрать своё судно и сбежать из страны.