Внутренний враг. Пораженческая «элита» губит Россию

Итак, в чем истинная подоплека на глазах активизировавшихся в последние год-два ожесточенных дискуссий об историческом месте Сталина (лежащих в центре статей Елены и Андрея)? Дискуссий, казалось бы, полностью лишенных актуальности, поскольку ни один из элементов государственного устройства или управления, составлявших сталинизм, никто не обсуждает и не собирается обсуждать в плане практической политики… Главная причина — в попытках осознать, в какой стране (в исторической перспективе) мы живем и хотим жить. В нашей стране было две империи: первая — от Ивана Великого до 1917 года, и вторая — примерно с 1927 до 1991 года. Тезис Езерского о том, что само слово «империя» — римское и применяться может только к христианским государствам — наследникам Рима, вполне может использоваться Андреем, если он ему близок, но никак не соответствует современному словоупотреблению: слово-то римское, но ныне означает просто определенный тип государственного устройства (например, Оттоманская империя. Китайская империя и пр., или, скажем, выражение «империя зла») и СССР от Сталина и до своего конца был, вне всякого сомнения, типичной империей. В этом смысле слово «империя», как и слово «император», не несет никакого заведомо положительного или отрицательного оттенка. Ну а утверждение автора о том, что христианские молитвы возносились и за римских императоров доконстантиновского периода, причем не по принципу «ибо не ведают, что творят», а как за хранителей божественно установленного порядка (что, по-видимому, должно включать таких правителей, как Нерон, Декий, Диоклетиан и другие), я приписываю просто полемическому задору. Итак, было две империи — но эти две империи были выстроены на совершенно разных фундаментах, и вторая родилась, разрушив первую — причем не просто как политическую организацию, а физически уничтожив целые сословия и искоренив (до конца или нет — большой вопрос) самые основы народной жизни. Хотя при этом различие не надо и преувеличивать — город Норильск строился примерно также, как город Санкт-Петербург. И та и другая есть наше прошлое, то есть наша часть — спорить с этим смешно, — а прошлое, как известно, нельзя ни изменить, ни уничтожить — даже если его замалчивать. И будущее всегда вытекает из прошлого, но делать это может по-разному, в зависимости от его осмысления. И вот сейчас, в 2005 году, когда проблемы физического выживания для большинства населения перестали быть актуальными, главным для всех (для одних осознанно, для других нет) стал вопрос о том, кем мы хотим быть в будущем (сейчас мы не являемся никем), исходя из нашего прошлого. Две антиномии, содержащиеся в этом вопросе, определяют два главных конфликта современной России: первый — должны ли мы быть империей или нет — между, условно говоря, державниками и либералами; и второй — должны ли мы быть наследниками первой или второй империи, если уж будем империей — между, условно говоря, белыми и красными; именно он и составляет суть полемики Чудиновой с Лавровским. И если с первой дискуссией все более или менее ясно — противники империи исчерпываются либеральным электоратом, то есть полным и к тому же довольно маргинальным меньшинством, ну и еще руководством страны (это если оно искренно — хотелось бы надеяться, что нет), то со второй все сложнее: есть много людей, к которым принадлежу и я, являющихся однозначно сторонниками имперского устройства, которые гордятся многими из достижений второй империи, никоим образом не желая, чтобы Россия стала новым СССР, но также ни в малейшей степени не хотят видеть ее наследницей империи Рюриковичей и Романовых, хотя очень многим гордятся и многое хотели бы видеть возрожденным и из того периода (персонально я — в первую очередь единство Церкви и империи, но, конечно, в досинодальном варианте).