Внутренний враг: Шпиономания и закат императорской России

Рассматривая поддержание знакомства с Мясоедовым как исключительно для себя вредное, министр, впрочем, вовсе не бездействовал и пытался опровергнуть обвинения в предательстве, брошенные в адрес Сергея Николаевича. В конце концов, Сухомлинов не мог не понимать, что подозрения в шпионаже, проникнувшем в высшие круги Военного министерства, неизбежно отзовутся и на его личной карьере. По следам газетного скандала Владимир Александрович инициировал три расследования, целью которых было восстановить уверенность общества в надежности его ведомства и подтвердить показания, данные им думской комиссии по государственной обороне. Прежде всего необходимо было официально засвидетельствовать, что Мясоедов никогда не занимал никакой официальной должности в разведывательных или контрразведывательных органах Российской империи. Раз Мясоедов не имел доступа к государственным тайнам, следовательно, он не мог их выдать.

По запросу Сухомлинова вопрос был исследован Генеральным штабом, военно-судебным управлением и штабом Отдельного корпуса жандармов. Результат, естественно, был известен Сухомлинову заранее. Ни одно из трех расследований не выявило никаких документальных подтверждений связи Мясоедова с российской военной разведкой — потому что таких документов не было в природе.

Ни глава Генерального штаба, ни главы основных отделов министерства, ни даже личный секретарь Сухомлинова Зотимов не могли с уверенностью утверждать, что им было известно содержание служебных занятий Мясоедова. Сколько-нибудь весомых доказательств не было найдено, поскольку все инструкции сообщались Ерандакову в приватной личной беседе либо по телефону. Как и предвидел министр, все три органа, проводившие расследования, честно отрапортовали, что Мясоедов не имел никаких контактов с российской секретной службой. Чиновники военно-судебного управления не только установили этот «факт», но и официально побеседовали с Гучковым и Сувориным. Поскольку те отказались представить какие-либо доказательства или назвать источники сведений об измене Мясоедова (таким образом оберегая себя от преследования за дачу ложных показаний под присягой), судебные военные власти туг же пришли к выводу, что газетные обвинения не имели под собой никаких оснований. 16 мая военно-судебное управление выпустило отчет, в котором с Мясоедова были сняты все обвинения, отчет был помещен в официальном бюллетене и на следующий день опубликован в ведомственной газете Военного министерства «Русский инвалид»⁸. К этому времени Мясоедов, наняв адвоката, инициировал гражданский иск против Бориса Суворина по обвинению его в клевете⁹.

Так выглядела официальная сторона расследования. Но Сухомлинов этим не ограничился и в конце апреля попросил полковника Ерандакова лично установить наблюдение за Мясоедовым. Прежде всего Сухомлинов хотел получить сведения о том, с кем Мясоедов дружит и водит знакомство. Является это основанием для утверждения о том, что военный министр все же подозревал Мясоедова в шпионаже в пользу иностранной державы? Возможно, целью Сухомлинова было получить неопровержимое подтверждение невиновности Мясоедова — отвечая позже на этот вопрос, он сказал, что, имея в виду общественное беспокойство, счел «не лишним» приглядывать за Мясоедовым¹⁰. Более вероятно, впрочем, что Сухомлинов опасался, что в прошлом и настоящем Мясоедова могут открыться некие не слишком приличные истории, даже не связанные со шпионажем, которые враги министра, узнай они об этих обстоятельствах, использовали бы против него лично.