Внутренний Замок или Обители

7. Насколько я могу понять, ворота в замок — молитва и размышление. Я не говорю «умная молитва», а не «устная», ибо молитвы нет без размышления: если не думать, с Кем говоришь и чего просишь, и у Кого, и кто такой ты сам, это уже не молитва, даже если мы часто шевелим губами. Правда, иногда усилий нет, ибо есть молитвенный навык. Если же кто обращается к Богу как к рабу, не заботясь о том, как молится, и говорит что попало, повторяя, что затвердил, это, по-моему, не молитва, и не дай Бог так молиться никому из христиан! Что же до вас, сестры, уповаю, что Господь такого не попустит, ибо вы приучены к молитвенному деланию, а это поможет избежать подобного скотства^[7].

8. Итак, мы обращаемся не к расслабленным душам — если Сам Господь не повелит им встать, как пролежавшему тридцать лет в купальне^[8], их ожидают беды и опасности — а к тем, кто рано или поздно войдет в замок. Они погружены в мирскую суету, но намерения их добры; иногда они предают себя Господу и размышляют о том, кто они такие, хотя и без особого усердия. Разок-другой в месяц они молятся, но думают о несчетных заботах, они всегда о них думают, они к ним привязаны, а где сокровище, там и сердце^[9]; однако время от времени они пытаются отрешиться от суеты, а уже очень много увидеть себя и понять, что идешь по неверному пути. В конце концов, они входят в первые комнаты, внизу, но вместе с ними туда вползает столько гадов, что они не могут ни узреть красоту Замка, ни обрести покой: вошли — и на том спасибо.

9. Вам может показаться, доченьки, что все это не к месту, ибо, по милости Божией, вы не из таких. Но потерпите — ведь иначе мне не объяснить то, что поняла я о молитве. Я молю Бога, чтобы Он помог мне сказать хоть что-то — очень трудно объяснить это все, если у вас нет опыта; если же он есть, вы поймете, что приходится коснуться того, от чего, по милости Своей, Господь нас избавил.

ГЛАВА II

где говорится о том, как безобразна душа в смертном грехе, и о том, как Господь соизволил показать это одному лицу. Говорится здесь и о том, как познать себя. Глава полезна, ибо в ней есть вещи, достойные внимания. Говорит она и о том, как понимать эти обители.

1. Прежде чем идти дальше, я скажу вам: подумайте о том, как опасно видеть сверкающий, прекрасный замок, эту жемчужину Востока, это древо жизни, посаженное у вод живых, если ты — в смертном грехе. Самая кромешная тьма, самый черный мрак не темнее этого^[10]. Знайте одно — в сердцевине души все еще светит солнце, придававшее ей столько блеска и красоты, но его как бы и нет, душа ему как бы не причастна, хотя может воспринимать Его величие, как кристалл, отражающий солнечный свет. Ничто не идет ей впрок, а отсюда следует, что какие бы добрые дела ни совершала она в смертном грехе, они никак не помогут обрести небесную славу, ибо не проистекают из того Начала (то есть — из Бога), чрез Которое добродетель наша блага, и, отделяя нас от Него, не могут быть угодными в Его очах. Собственно говоря, человек, совершающий смертный грех, стремится угодить не Богу, а диаволу; поскольку же он — сама тьма, то и бедная душа становится тьмою.

2. Я знаю человека^[11], которому Господь наш пожелал показать, какова душа, совершающая смертный грех. Человек этот говорит, что, на его взгляд, никто бы не смог грешить, если бы это понял, и пошел бы на самый великий труд, какой и представить себе нельзя, только бы бежать от соблазна. Он очень захотел, чтобы все это уразумели; а вы, доченьки, постоянно молите Бога о тех, кто в таком состоянии, о всех, кто стал тьмою, и тьма — их дела. Ибо как из чистого источника вытекают только чистые ручейки, так и душа в благодати Божией — дела ее приятны Богу и людям, ибо они питаются из источника жизни, словно дерево у воды, которое не дало бы ни плодов, ни прохлады, если бы не росло у источника, и тот не питал его, дабы оно не сохло и давало добрые плоды. Так и душа, если по своей вине удалится от источника и пустит корни в черных и зловонных водах, от нее проистечет лишь нестроение и нечистота.

3. Заметим, что ни источник, ни солнце, сверкающее посредине души, не утратят красы и сияния; ничто не лишит их красоты. А вот если кристалл, пребывающий на солнце, прикрыть чернейшей тканью, само собой разумеется, что солнце светит на него, но кристалл не сверкает.