Внутри нее

Я взял на себя смелость все объяснить:

– Фрида – ясновидящая. Она знала твою судьбу еще до появления тебя на свет. Именно так я нашел Еву.

Я рассказал ей все, что знал сам, и все, о чем поведала мне Фрида.

Ева-Мария долго и внимательно слушала, пока я не закончил свой подробный рассказ.

– И тогда старуха сказала мне: «Победит лишь одна! Та, которая умеет любить».

– Я очень хочу жить. И я буду! – сказала она.

Мы с Федором переглянулись, понимая, что сейчас за жизнь борется Мария.

Я вышел, оставив их наедине. «Разве это не мечта каждого мужчины: быть сразу с двумя женщинами?» – подумал я, представляя, что пришлось пережить Федору за все это время. И все же ему трудно позавидовать. Когда ты сталкиваешься с обстоятельствами, которые не в силах изменить и от которых не в силах отказаться, – ты становишься заложником ситуации. И не можешь делать выбор сам.

Только одна

– Прости меня, дорогой Федор, я обманывала и мучила тебя. Я приношу несчастье даже самой себе. Что уж говорить о других.

Раньше ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять, кто находится перед ним: Ева или Мария. Теперь Федору приходилось разговаривать с ними обеими, и это было для него несколько непривычно.

– Ты даже не понимаешь, скольких людей ты сделала счастливыми. Одним ты подарила стимул к жизни и обеспечила заработком. Посмотри, как много людей с интересом трудятся за общую идею. Твои рестораны – одни из самых лучших в городе. Чтобы попасть туда, нужно бронировать столик за несколько дней. Я сам пробовал сделать это. – Он улыбнулся, вспоминая, как однажды, загримировавшись под старика, пришел в ресторан, чтобы понаблюдать за Марией издалека. Он любовался тем, как живо и непринужденно она следит за порядком в зале, как вдруг заметил на стенах картины Евы. Те самые, которые он отнес в галерею. Получалось, что Марии они пришлись по душе, и возможно, она сама купила их, чтобы украсить свой ресторан.

Федор присел на край кровати и взял девушку за руку, собираясь рассказать о Еве:

– Другим – тем, с которыми ты была Евой, вернула понимание прекрасного. Они снова начали чувствовать и жить сердцем. И пусть не каждый из твоих почитателей стал художником, все они увидели мир иначе, так же глубоко, как видишь его ты. Ты прожила две прекрасные насыщенные жизни! Боже, что я говорю... Ты проживешь и подаришь еще много радости людям, и мне в том числе.

– Но ты же слышал, что больше так не может продолжаться. Должна выжить только одна из нас. И кто она, я не знаю. Мне так страшно. Не оттого, что я могу умереть, а от того, что я ничего не сделала. Я так мало успела. – Ева-Мария сжала его руку так сильно, что ее боль тотчас же передалась ему.

Федор сказал то, что чувствовал в данную минуту:

– Послушай, мне все равно, кто из вас останется в живых, потому как я люблю вас обеих. Помнишь, настоящая любовь – это та, которая не требует ничего взамен. В любом случае я буду рядом. Если ты позволишь.

Девушка улыбнулась, но улыбка ее была такой странной, что даже он не мог догадаться, какая из двух душ ему подарила ее.

Всю ночь мы с Федором провели в коридоре возле операционной. Через пару часов ожиданий мое сердце не выдержало, и я уговорил охранника принести мне чего-нибудь выпить. В наличие оказался только медицинский спирт. Я разбавил его апельсиновым соком и предложил Федору. Но тот отказался составить мне компанию, бродил из угла в угол и создавал еще более нервную обстановку. Почти под утро ее на каталке перевезли в палату. Операция прошла успешно. Доктор сказал, что через несколько часов она должна прийти в сознание. Мы оба с нетерпением ждали этого момента.

По неподвижному, бледному лицу невозможно было сказать, какая из двух девушек осталась в живых. Наконец она открыла глаза. Первые слова, которые она произнесла, исходили из самой глубины ее странной, не похожей на других души:

– Я люблю тебя, жизнь. Я люблю тебя, Федор.

На моих глазах выступили слезы радости и потери, я не мог справиться с нахлынувшими чувствами. Должно быть, подобные эмоции испытывает мать, когда на свет появляется один ребенок и погибает второй. Федор сперва закрыл лицо руками, затем ринулся к кровати и начал целовать лицо Евы. Я поспешил выйти.

В тот день я хорошенько напился и еще не раз пустил скупую мужскую слезу в честь ушедшей Марии. У меня даже возникла идея написать книгу об этой удивительной истории. Прочитав ее, люди поверят в родство душ, в настоящую любовь, в удивительную жизнь. Я попросил у официантки ручку и бумагу, чтобы составить подробный план будущей рукописи. Но, проснувшись следующим утром, я не смог вспомнить, как добрался до дому, не говоря уже о том, куда подевались мои бесценные заметки.

Внутри нее