Внутри себя

Но всё же я сумел переубедить тело, и вот перед ногами расположился револьвер на порожке. Нагнувшись и прикоснувшись к рукоятке оружия, я молниеносно ощутил его холод и тяжесть. Он показался таким тяжёлым, что чуть не перевесил меня вперёд, и уже за пять минут я дважды был близок к падению. Как же я ослаб и истощал, что даже револьвер весом около пятисот грамм кажется неподъёмным грузом.

Используя лишь здоровую руку, я откинул барабан и проверил имеющийся внутри боезапас. От увиденного на лице застыла улыбка. В глубине души я ожидал именно такого исхода. Один патрон. Лишь одно единственное отверстие не просвечивалось. Один патрон. Интересно, для кого он предназначен? Неужели для меня? В связи с этим появляется очередной тысячный вопрос. Зачем кому-то похищать меня, пытать и заставить в конце концов застрелиться. Нет, задумка этого манёвра в чём-то ещё. Пока что этот ход конём мне непонятен, но думаю, что когда я открою дверь и попаду внутрь, то, возможно, кое-что прояснится.

Сжимая левой рукой револьвер, а правой испачканный кровью фотоснимок, двинулся навстречу неизвестности. Только сейчас, когда холодная деревянная накладка на рукояти револьвера плотно легла в ладонь, до меня дошло, что я знаю мраку оружия и как с ним обращаться. Боюсь представить, как и для чего я использовал его в своей прошлой жизни. Хочется думать, что из его ствола не вылетел ни один патрон. Но у меня есть сомнения.

Гримаса боли легла на лицо, когда нога ступила на порожек, приподняв тело. Боль от живота распространилась уже по всему телу, огонь полыхал в паху и в области груди. Ещё немного, и всё внутри будет сожжено, поэтому надо спешить. Стараясь не обращать внимания на сильную боль, я подошёл к двери, зажал револьвер под мышкой и, приложив все усилия, ещё оставшиеся при мне, повернул вентиль против часовой стрелки. Как же я был рад, что особого сопротивления не встретил и уже через несколько секунд почувствовал, что дверь открыта. Путь свободен. Появилась маленькая щёлочка света, исходящего изнутри. Взглянув последний раз на кровавую надпись на двери «НЕ ВХОДИ, ЭТО ТЕБЯ УБЬЁТ», я потащил дверную створку на себя, и она как послушный щенок потянулась ко мне.

Раздавшийся жуткий скрип резанул уши. Из распахнувшейся двери меня обдало странным запахом. Что это за запах, я сначала не смог разобрать, лишь какое-то мгновение спустя до ослабевшего мозга дошло, что это такое. Так пахнет в больнице. Запах из больничной палаты. Ароматы медицинских препаратов и тому подобное. В любой больнице мира, в любой палате, где лежит больной, пахнет одинаково. Пахнет именно так, как здесь. Неужели я оказался в больничном отделении? Некий фокус: вот я был в подвале, где и запахов нет никаких, а вот я уже в самой что ни на есть настоящей больничной палате. Или это фокусы в исполнении моего разума? Подмена понятий или что-то наподобие такой фигни. А может, это всё какой-то научный эксперимент, где роль белой маленькой мышки отведена мне? Нет, меня несёт куда-то явно не туда. Всему должно быть логическое объяснение. Вот его я, надеюсь, сейчас и получу.

Всего несколько шагов понадобилось мне, чтобы оказаться в очередной локации квеста. Из холодного лабиринта я попал в больничную палату. Она весьма небольшая, но из-за того, что здесь преобладает белый цвет, я бы даже сказал – белоснежный, помещение кажется в разы больше.

Первые секунды пребывания дезориентируют меня. Ещё минуту назад моему взору предоставлялся скучный коридор с желтоватым освещением, а теперь всё ровно наоборот.

Современная больничная палата. Здесь находится куча разных медицинских приборов, название большинства которых я даже и не знаю, но многие всё-таки известны. Белый свет просто ослепляет меня, что невольно вызывает небольшой ручеёк слёз, стекающих по щекам, исчезающих на губах. Солоноватый вкус будоражит моё спящее сознание, ведь я ожидал увидеть за дверью что угодно, но только не это.

Я почти не двигаюсь, так как делать это уже практически невозможно. Огонь, полыхающий внутри меня, распространяется с невероятной скоростью, даже лесной пожар движется не так рьяно, как боль внутри меня. Соображать становится всё труднее, не удивлюсь, если в скором времени я начну бредить. А может, уже. Может, всё, что сейчас со мной происходит, – сон. Кошмарный сон. Будет забавно, если я возьми да и проснись в тёмной камере возле ведёрка с дерьмом. Вот будет хохма. Нет, лучше сдохнуть, чем вернуться туда.

Вращаясь вокруг своей оси, при этом едва держась на ногах, я пытаюсь всячески изучить комнату. Надо это сделать прежде, чем ноги окончательно перестанут меня слушаться.