Vнутри (СИ)

Мой живот раздуло от съеденного, я почувствовал сильную усталость и упал лицом в стол. Но вместо соприкосновения с твердой поверхностью желтого металла, провалился в туманное пространство, где за одно мгновение узрел историю золотого владыки. Оказалось он был превосходным игроком, узнал секрет нескончаемой полосы удач, и тем самым угодил в западню: его мир схлопнулся в золотой шар, внутри которого он теперь и заперт словно джин. Его заточение длится ровно до тех пор, пока не найдется, некто кто сможет его сокрушить. Это его главная битва, в которой поражение желанее любой победы.

До меня доносятся рассуждения короля:

Я ведь еще не весь мир посмотрел. Не все узнал. Да что там, даже сотой части не познал. Блеск утомляет сильнее чем его отсутствие.

Меня одолела отрыжка, и каждый раз при этом из моего рта выходило по букве. В конечно счете все сложилось в "До упора вниз".

Король исчез, я несусь сквозь тысячу этажей. На восьмисотом я убил мать, не испытав ни грамма облегчения, на девятисотом разочаровал отца, на тысячном ползал среди собственных эксрементов, до тех пор пока совсем не выбился из сил. Я готов был отдаться смардной пучине, пока ее водоворот не заговорил со мной.

Коричневый король тоже твердил об усталости, жаловался на однообразие. Сказал, что рад бы благоухать розами, и даже проводит с этой целью профилактические меры, но каждый падший лишь усиливает гадкий запах. Он сказал, что очищается лишь в моменты, когда кто-то находит в себе силы встать и подняться на тысячу этажей вверх. Но чистота не долго длится, ибо на каждого поднявшегося, приходится тысяча рухнувших и утонувших.

"Они думают, что им полегчает, если они утонут"., - смеялся Коричневый Бог.

— Но они не знают, что будут вечно вариться в собственном дерьме, если только мое болото не очистится. Надеяться, пока не на что, — вздохнула масса.

Миллионы лиц бурлящих в коричневой жиже корчились в муках.

— Сюда очень легко попасть, путей миллионы, а выход один — тысяча этажей, — произнес Коричневый Бог, и на том успокоился.

Это не сон. Фантасмагория явилась мне в момент очередного слива. Отец открестился от сына лудомана и был прав. Я сижу в съемной квартире, радуясь поражению. Это последний шанс — выйти. И дело не в игре: в нее можно играть, лишь когда она ничего не значит. Дело в истинном азарте к жизни: если у тебя был азарт упасть, то будет азарт и подняться. В противном случае, вместо азарта, была лишь унылая инерция.

Конец