Внутри сосуда. История о скрытых возможностях мозга и чудесах нейропластичности

Его кровать располагалась у окна в углу, откуда открывался вид на всю палату. Еще четыре кровати стояли слева вдоль стены, и еще три – прямо перед ним. Все кровати были заняты, кроме одной – у двери. Рано утром он краем уха услышал, что сосед ночью «отбыл». Верхняя часть стен была выкрашена белым, а нижняя – ужасным зеленым цветом. «Кому все-таки могло прийти в голову красить стены в такой тошнотворный, депрессивный, унылый цвет? Уже только глядя на эти стены и на кое-где отклеивающуюся штукатурку, можно заболеть».

Между кроватями стояли тумбочки с мониторами, мерно пикали какие-то датчики. «Довольно мрачный вид. Как, черт возьми, меня, такого здорового, крепкого, нормального мужика в самом расцвете сил – ведь всего ж пятьдесят четыре исполнилось месяц назад, – могло занести в такую дыру? Да, вчера было ужасно: тошнило, голова болела, слабость, невозможно было руками пошевелить, чувствовал себя как девяностолетний старик. Нет, если люди в девяносто лет себя так чувствуют, я так жить не хочу. Так долго вчера ехали. Вера плакала. Они с фельдшером о чем-то тихо говорили, я не расслышал. Все кочки чувствовал спиной и головой. Когда же в этой стране будут нормальные дороги? М-да… Когда довезли наконец до больницы, фу-у, раздели, туда вставили трубку… Да, это я помню, больно было. Так, черт побери!» Роман попробовал приподнять одеяло правой рукой. Она совсем не слушалась. «Отлежал, что ли?» Попробовал поднять левой. Под одеялом виднелись трубки и висящий пакет. «Да, действительно вставили мочевой катетер. Ну ладно, это еще ничего, а вот рука… совсем не работает, не шевелится. Черт, ни пальцы, ни кисть, ни локоть, только слегка плечом могу подвигать». Романа бросило в холодный пот, сердце бешено застучало. «Нет… Этого не может быть». Он захотел согнуть ноги в коленях, но смог подтянуть только левую ногу, правая осталась лежать.

«Нет, нет и нет! Так быть не может. Это не для меня…» Роман судорожно стал ощупывать правую половину тела, трогать правую ногу, и мысль, которую он так старательно все это время гнал от себя, начала подбираться.

Он часто на службе сталкивался лицом к лицу с опасностью и действительно страшными ситуациями. Вспомнил, как они с товарищем приехали на место преступления и в полуразрушенной квартирке на первом этаже, служившей притоном для местной наркоманской публики, обнаружили мать, уже давно холодную от передоза, и в руках у нее окоченевшего ребенка трех-четырех месяцев. Малыш замерз из-за разбитого окна. И ведь наверняка надрывался, но никто из соседей так и не позвонил, никого не вызвал. Они тогда стояли и не знали, с чего начать, что делать, как с этим теперь жить. С другой стороны, на такой работенке каждый может хоть десять таких историй рассказать за столом под горяченькое.

Но все эти мысли быстро пронеслись в голове Романа и исчезли. Он стал гладить правую ногу, которая на ощупь казалась холодной, немного липкой, твердой и мягкой одновременно, но, главное, чужой, совсем-совсем чужой. Кусок желтого холодного мяса, чужого мяса. «Я совсем не чувствую ноги». В голове застучало. «Нет, нет… Такое может быть с кем угодно, но только не со мной. Я еще слишком молод, ничем особо не болею. Подумаешь, немного давление поднимается. А у кого нет? И рука… Рука не работает. Ни туда, ни сюда. Черт возьми, да как же так?! Почему я? Почему так несправедливо?.. Да нет, это все временно, все отойдет. Просто надо подождать… – Роман пытался себя успокоить. – А если нет?» – И в голове понеслось: «А как же работа? У меня же куча дел незакрытых, и теперь повышение. Нет, мне на работу пора. Нельзя же вот так мясом лежать. А Вера? Как же она будет одна? А дочь? Что же делать? Выходит, забор не починить к лету? Нога как чужая, мертвая, не моя… Неужели это конец?»

В палату вошла группа врачей, человек семь-восемь. Первым шел мужчина средних лет. Видно было, что главный. За ним четверо помоложе: трое мужчин и женщина. В хвосте, рассматривая пациентов скучающим взглядом, плелись совсем молодые врачи. «Студенты, наверное, – подумал Роман. – Как неприятно, когда они глядят на тебя. Это ж еще совсем не врачи. Так… Интересующиеся любители. Среди них, однако, очень даже симпатичненькая есть. Вон какие глазенки остренькие. А я тут лежу экспонатом… Нет, я на это не подписывался!»

– Роман Викторович Мерцаев, пятьдесят четыре года, поступил сегодня в четыре часа утра с жалобами на слабость в правой руке и ноге, отсутствие чувствительности в правой половине тела, – произнесла относительно молодая врач, смотря на главного и держа в руках историю болезни.

«Черт, да ни на что я не жаловался!» – пронеслось в голове у Романа.

– Из анамнеза известно, – продолжила врач, – что пациент, находясь в состоянии алкогольного опьянения, по возвращении домой почувствовал тошноту, позывы к рвоте, головокружение, упал, подняться не смог, бригадой скорой помощи доставлен в отделение реанимации с диагнозом «острое нарушение мозгового кровообращения в бассейне левой средней мозговой артерии».