Во благо Этэрмуна

Атриас достал тканевый свёрток и положил на стол. Когда он развернул его, глаза эльфа блеснули. На ткани лежал кинжал, продолговатый, словно маленький меч с увесистой гардой. Он был изящный, обрамлённый платиной и на вид самый острый из тех, которые видел эльф. Посреди острия кинжала красовался прозрачный кристалл, явно магический, внутри которого то и дело проблёскивали бордовые искры.

— Позволишь? — спросил Номиэль протягивая руку к кинжалу.

— Я за этим его и принёс.

Эльф взял кинжал, рассмотрел его ещё раз и положил обратно.

— Ты знаешь, что это за кинжал? Из чего он сделан? Нам нужна информация. — спросил Атриас.

— Это Длань. Потерянный эльфийский кинжал.

— Не подвело меня чутьё: так и думал, что он ваш.

— Был нашим. Но он не обладал такой… силой. — эльф не отводил глаз от кинжала. — Это была работа тысячи лет. Клинок точился, укреплялся магией и снова точился. Когда железо было уже чуть ли не прозрачным, особым заклинанием его форма возвращалась, а острота сохранялась. Им можно было резать камень. Но он не обладал силой, заключённой в нём сейчас.

— Это сила Безумия?

— Что-то среднее, не могу сказать точно. Ты мог бы задать такой же вопрос своему магу.

— Он ответил примерно также. Думаешь, Вайронд украл его у вас?

— Я в этом уверен. Только это было настолько давно, что некоторые эльфы уже думают, что этот кинжал — это миф, сказка… Называй как хочешь. Так до сегодняшнего дня думал и я.

— Я надеюсь, ты не захочешь его вернуть? — Атриас посмотрел на Номиэля, а тот отвёл глаза от кинжала и повернулся к послу.

— Нет, кинжал осквернён тёмной силой. Даже не так. Пропитан ею. Настолько, насколько это возможно. Не думаю, что убийство этим оружием кого бы то не было никак не скажется на убийце. Не знаю, как король Отверженных мог им так владеть. Ни один эльф не позволит себе осквернить свою душу этим оружием. Это больше по части людей.

Атриас пропустил последнюю фразу мимо себя.

— Уточни, сколько лет этому оружию?

— Семь тысяч, может чуть больше. Плата за его использование будет высока, не сомневайся в этом.

— Всё же он способен убивать Ужасов. Перед советом Четырёх Вайронд сказал, что он последнее, что сдерживает их от безумия. Я знаю, что рой Ал’Вир на ваших границах пришёл в движение. Ещё днём я получил послание, что у нас на севере неспокойно. Чёрт, да даже оссорцам не до этого собрания. Нужно готовиться к новой битве. Возможно, даже не к одной…

Эпилог

— Ты спас меня и даёшь мне это оружие. Зачем? — Гилман смотрел на рукоять протянутого Вайрондом кинжала.

— Тебе решать, что с этим делать.

— Я узнаю твой голос…

Король Отверженных взял в руку оружие, предложенное Ужасом. Он почувствовал невероятную энергию, проходящую через его пальцы, словно бегущую к его сердцу от острия кинжала. Она оживляла его, восстанавливала после сражения с Люксионом. Вайронд же отошёл обратно на балкон и обернул свой взор на битву.

— Это всё ты, ты меня… направлял. Сводил с ума! — крикнул Гилман.

— Я делал гораздо, гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Я настроил тех стражников, чтобы они убили твою семью. — Вайронд передавал свои мысли только Гилману. — Я настроил тюремщиков против тебя, чтобы ты умирал от голода и жажды, и я же сделал так, чтобы ты выжил. Твой друг предал тебя, потому что я так решил. И вновь я спасал твою жизнь, и вновь. Или ты думал, что ты особенный, что сама судьба благоволит тебе? Раз за разом я пытал твой разум. Я открыл тебе двери к этим доспехам и сделал так, чтобы они тебя приняли. Столько раз я спасал твою душу от смерти… Вся твоя жизнь была сотворена мной, вся твоя судьба сплетена по моему велению. Я уверен, ты уже давно догадывался, что ты не своими силами оказался там, где ты есть, король Отверженных. Гилман.

— Раз ты предложил мне, что делать с кинжалом. Я… дарую тебе смерть… — Вайронд смиренно стоял на балконе, ожидая удара, и Гилман подбежал к нему и с злобой всадил кинжал в спину. — Ты её получишь прямо сейчас!

Вайронд вскинул руки, и энергия безумия высвободилась из него…

Волна, еле заметная для обычных людей, которую можно было спутать с дуновением ветра, пронеслась по всему Этэрмуну. Отголосок смерти Вайронда — смерти первого древнего Ужаса, нёсся по планете, извещая тех, кто некогда был подле него — бывших рыцарей Света…

Отголосок достиг места, где Глория раскололась на две части. Магический барьер, сдерживающий тут Иморэля в его крепости, чуть содрогнулся, не рухнул, не стал слабее, но словно сама магия испугалась летящей волны.

Сидящий на своём троне, держащий в руке обломанный меч, Иморэль открыл глаза полные ярости. Он поднялся, и пыль, осевшая на нём, на его шрамах, не затягивающихся и кровоточащих, на костяных доспехах, развеялась в воздухе. Меч, корона, надетая поверх рогов, перстни на пальцах, запылали красным светом. Факелы зажглись по всему замку.

— Значит, Вайронд умер. — произнёс Иморэль.