Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке

Естественно, я рассматриваю этот вопрос с точки зрения технологий. Моя нынешняя страсть — разработка инструментов для индивидуального производства на основании аддитивной цифровой сборки. Она позволит пользователям самостоятельно находить применение передовым технологиям. Возможно, в результате мы станем производить больше хороших вещей, чем плохих, но пока это лишь предположение. Однако накопленный человечеством опыт показывает, что демократия эффективнее монархии. Точно так же моя вера в светлое будущее основана не на технократии, а на возможности для всех свободно заниматься творчеством и изобретать.

Михай Чиксентмихайи

МИХАЙ ЧИКСЕНТМИХАЙИ — профессор школы менеджмента Друкера Клермонтского университета, директор его Центра исследований качества жизни. Среди его книг — бестселлер «Поток: психология оптимального переживания»[32], «Эволюция личности» (The Evolving Self), «Творчество» (Creativity) и «Бизнес во благо» (Good Business).

Я не могу доказать почти ничего, во что верю. Я верю, что Земля круглая, но не могу этого доказать. Точно так же я не могу доказать, что она вращается вокруг Солнца или что на голой смоковнице в саду через несколько месяцев появятся листья. Я не могу доказать существования кварков или что когда-то произошел Большой взрыв — все эти предположения, как и миллионы других, основаны на вере в знания тех, чьи доказательства я готов принять в надежде, что они тоже готовы принять на веру несколько скромных идей, которые удастся доказать мне самому.

Но теперь, прочитав ответы других участников, я понимаю, что все остальные неявно верят, что слово «вы» в предложении «Во что вы верите, хотя не можете доказать?» относится не к отдельным участникам, но ко всему научному сообществу. На самом деле оно означает не «вы», а «кто-либо». Это поняли все участники дискуссии, и это представляется мне важным достижением, слиянием личного с коллективным — а этого могут добиться только великие религии и мощные идеологические системы, да и то не всегда.

Итак, во что я верю, чего никто не может доказать? Таких вещей немного, хотя я верю в эволюцию, в том числе в эволюцию культуры. Это означает, что я склонен верить в древние представления о добре и зле, о святости и богохульстве, о том, что важно, а что — нет. И не потому, что их нетрудно доказать, а потому, что они прошли проверку временем и в разных ситуациях и, следовательно, достойны веры.

Что же касается будущего, я последую примеру осторожных синоптиков: «Завтра будет прекрасный день, если не пойдет дождь». Я вижу, что мы способны на самые прекрасные достижения — в сознании людей, в мировой солидарности, в знаниях и этике. Но также я вижу не меньше тенденций, ведущих в противоположном направлении: это примитивизация культуры, сведение ее к самым простым общим знаменателям, поляризация власти и веры, увеличение разрыва между богатыми и бедными. Надеюсь, у нас пока еще достаточно времени и возможностей, чтобы понять, какие политические решения ведут к тем или иным последствиям. Надеюсь, человечеству хватит воли и смелости выбрать более обнадеживающие альтернативы.