Во главе конца

Приняв венец архонта, все три года работала без отпусков и практически без выходных, я заваливала себя делами и трудностями, которые надо было решить, с маниакальным рвением, думая, что занятость поможет мне преодолеть годы как можно скорее. Я хотела, чтобы время проскочило за один миг. На деле годы показались вечностью, и под конец я была выжата как лимон. Мои нервные привычки вернулись, а бесконечный круговорот мыслей не давал спать по ночам. Моё тело уставало меньше моих измученных мозгов, и по ночам мне требовались часы, чтобы провалиться в сон. В какой-то момент сознание начало напоминать полнейшую кашу, а эмоции исчезли, лишив меня как страха, так и надежды, как боли, так и предвкушения.

Временно помог маковый нектар с Переправы от Весты. Я стала чуть лучше спать, но это не избавило от трудоголизма, ставшего частью меня. Работой я заменила абсолютно всё, а завершённые проекты – удачно выложенная улица в Новой Даории, разрешения конфликтов между Домами – стали единственной доступной мне эйфорией. Мне нравилось ставить точку и видеть, что проблема решена.

Но удовольствие от завершённости длилось не дольше пары часов, а потом я шла искать новую требующую решения проблему.

Никакого отдыха и никаких пауз.

Когда Хлое исполнилось двадцать и дедушка сказал, что она в состоянии взять венец архонта, я даже не поверила, что моё ожидание подошло к концу. Шок был так силён, что меня окатило страхом. Я пришла к событию, которого так ждала, но вместо восторга ужаснулась тому, в какую бездну упала.

Я не могла вернуться к Каю такой. Мне требовалось стать собой. Той Кассией, которую он полюбил, а от неё осталась только оболочка, потому что все силы и эмоции я вычерпала из себя, как из колодца. Спустя три года я осталась абсолютно пустой. Поэтому ещё несколько месяцев помогала Хлое улаживать все дела, а только после наконец разрешила себе отпустить ситуацию. Я могла пойти к Весте, к Каю, к Иво, даже к Микелю, а в итоге испугалась, создала себе новый ахакор, немного изменила внешность при помощи наручей Фантаса и крови, хорошо запомнив уроки Гипноса, и сбежала как можно дальше на два месяца. Уехала в маленький город на берегу моря, подальше от Санкт-Данама. Мне не нужно было работать, я заранее обменяла некоторые украшения из артемзии на деньги людей, и их с лихвой хватило бы на десятилетие.

Я буквально заставляла себя полюбить спокойную жизнь, училась не думать о Палагеде и Даории, старалась забыть о проблемах и делах. Силилась прекратить вечно куда-то бежать. Мне потребовалось два месяца, чтобы научиться засыпать без шума мыслей в голове. И когда немного пришла в себя, а колотивший тело страх при мысли о встрече с Каем ушёл, позволив мне ощутить предвкушение и радость, поняла, что все годы бежала к финишу, но испуганно замерла в шаге от победной черты.

Я вернулась в Санкт-Данам, чтобы узнать, что опоздала.

Почувствовав холод, я отдёрнула руку от кирпичной стены и потрясла ладонью, смахивая ледяную влагу. Затем сжала и разжала пальцы, возвращая кровообращение озябшим рукам.

Ноги в колготках покрылись мурашками, и я недовольно заворчала себе под нос. Почему после увольнения не переоделась во что-то более тёплое? Работа в музее требовала определённого внешнего вида, бежевая шёлковая блузка и юбка-карандаш плохо сочетались с нынешней погодой. Драповое пальто почти не спасало.

Я взглянула на экран телефона – до захода солнца меньше получаса. Я заторопилась по знакомым улицам и уверенно свернула в переулок, помня дорогу наизусть.

Дверной колокольчик возвестил хозяина о моём прибытии.

– Добро пожаловать, – на правильном языке людей выкрикнула Элин откуда-то из глубины антикварной лавки.

Я не ответила, слыша, как несколько предметов глухо упали, а следом рухнули, кажется, пара пустых коробок. Элин в голос выругалась, удивляя своим словарным запасом, и я невольно улыбнулась.

– Извините, но мы закрываемся через пятнад… кириа! – радостно взвизгнула Элин, наконец заметив меня. Ни наряд, ни солнечные очки, ни даже изменённый цвет волос на чёрный не сбили её с толку.

И сколько бы я ни просила её называть меня по имени, старую привычку выбить из Элин так и не удалось. Она захныкала и перешла на какие-то невнятные недовольные бормотания, пока душила меня в объятиях.

– Этот цвет немного лучше, но мне всё равно не нравится, – выдала она, трогая мои волосы.

– Не знаю, чем тебе так не угодил рыжий, но рада, что в этот раз ты довольна, – хмыкнула я, снимая солнечные очки. Благо сегодня солнце светило ярко, и я не выглядела в них полной идиоткой.