Во главе кошмаров

На обратном пути я едва не клевала носом в седле. Настолько устала, что мысль рухнуть с лошади не пугала. Стало плевать. Я просто ни о чём не думала, позволяя коню мерным шагом нести меня домой. Районы, по которым я ехала, были спокойными, в основном жилыми, поэтому опустевшие улицы окутывала тишина, а в окнах ближайших домов выключали освещение, готовясь ко сну.

В животе заурчало от голода, и я поморщилась, вспомнив, что ничего не ела с самого утра. Лошадь резко остановилась и дёрнула головой. Я без какого-либо интереса оторвала взгляд от гривы коня.

– Приветики! – Стоящая на пути девушка приветственно взмахнула рукой, отчего её ахакор сверкнул, отразив свет ближайших фонарей с заревом. Я недовольно наклонила голову набок, но она продолжила преграждать дорогу моему коню.

Трудно было не узнать ярко-красные волосы, карие глаза и торжествующую улыбку на веснушчатом лице. Поверх джинсов и свитера она накинула плащ, скорее всего чтобы не сильно выделяться в одежде людей. Учитывая, с кем она дружит, стоило бы забеспокоиться, но Веста выжала из меня все соки, голова пульсировала болью, а голод не добавлял хорошего настроения.

– Авила, в тебе сколько? Полтора метра? – не разделяя её веселья, уточнила я.

– Сто пятьдесят восемь, – не смутившись, ответила та, шумно жуя жвачку.

Я скептически взглянула на её обувь на высокой подошве.

– Тогда отойди. Мой конь тебя одним копытом раздавит, – предупредила я, готовясь отправиться дальше, но Авила схватила животное под уздцы.

– Необходимо поговорить. Это важно. Дело касается Микеля, – со всей серьёзностью зашептала она, придвинувшись ближе. К несчастью, лошадей Авила явно не боялась.

Я смотрела на неё сверху вниз, прикидывая, насколько сильно хочу хоть что-то знать о Микеле после произошедшего с Сиршей. Невольно стиснула зубы, вспомнив, что он не дал мне пристрелить отца.

Нашего отца.

Ещё не так давно какая-то ранимая часть меня была бы рада, что он не позволил мне взять подобный грех на душу, но от той ранимой части уже ни хрена не осталось.

– Пожалуйста. Отлавливая тебя, я не только рискую башкой, но и потеряла часть выручки. Пришлось взять три дня неоплачиваемого отпуска, а цены на коммуналку растут, знаешь ли, – недовольная затянувшимся молчанием, пожаловалась Авила, но за всей её беззаботностью я видела напряжённость, а взгляд начинал настороженно метаться, стоило где-то раздаться шагам.

– Ты продолжаешь общаться с Микелем, зная, кто он такой?

Авила кивнула, упрямо глядя мне в глаза:

– Пару раз в Санкт-Данаме он мне помог. Я всегда была в курсе, что он даорий, а титул – не моё дело. Я возвращаю ему должок не потому что обязана, а потому что он хороший. Микель как треклятая булочка с корицей.

– Булочка с корицей? – Слышать людской сленг из уст палагейки, которая по ночам занималась непонятно чем, было странно.

– Ну да, такая сладенькая… до тошноты праведная булочка с корицей. На мой вкус, его чувство справедливости неприлично зашкаливает, но есть в этом нечто… милое, – некоторые слова Авила подбирала с недоумением на лице, будто они были чужды её словарному запасу.

Мне захотелось фыркнуть, но сил даже на это не осталось. Я сползла с коня и повела его в сторону, чтобы мы могли поговорить. Улицы оставались пустыми, но и стоять на середине дороги было нелепо. Я вопросительно подняла бровь, когда Авила обхватила себя руками и встала от меня на расстоянии двух широких шагов.

– Извини. Дай мне немного привыкнуть. Твой гул… в башке звенит.

Я кивнула и сделала вид, что не замечаю её пристального внимания. Оказавшись со мной лицом к лицу, Авила перестала казаться такой уж несгибаемой.

– Что Микелю надо? – прямо спросила я, когда она снова принялась размеренно жевать жвачку.

– Хочет встретиться.

Я никак не изменилась в лице, слишком сонная, чтобы притворяться, что заинтересована в предложении.

– Зачем?

– Сказал, что просто поговорить. Хочет встретиться с тобой в Санкт-Данаме, один на один.

– Думаешь, мне стоит ему верить? Вдруг он теперь заодно с отцом и намеревается меня прикончить?

В конце концов, Авила и Деклан знают Микеля лучше. Она может солгать, но в любом случае её ответ хуже не сделает. Барменша задумалась, нахмурила лоб, сосредотачиваясь.

– Он не из таких. Выслушав гнусную историю про Прима из его детства, даже я ужаснулась, а Микеля стало жалко, как побитого щеночка. Зато хоть поняла, откуда у него завышенное чувство справедливости. Подонков, которых стоило бы прирезать и бросить подыхать в канаве, он оставлял в живых и передавал в Даорию или Палагеду, продолжая верить в возвращение мифической справедливости судебной системы, – беззаботным тоном выдала всё, что думает, Авила, хлопая длинными ресницами.

Мои губы невольно растянулись в вялой улыбке. Похоже, моя реакция приободрила её, и, прежде чем я успела уточнить о произошедшем в детстве Микеля, Авила затараторила: