Во главе раздора

– Кара… мель? Я люб… лю карамель, – язык неуклюже ворочался, будто я набила рот зефиром и пыталась говорить. Я даже не соображала, специально ли исковеркала его имя и поняла ли вообще смысл, бездумно повторив звуки.

Кай улыбнулся вполсилы, как-то отстранённо. Мой ответ его позабавил. Неожиданно он наклонился и оставил на моих губах сдержанный, аккуратный поцелуй, в нём была тоска.

Я заморгала, отходя от воспоминаний.

– Я разбирался со стражей, – сухо оправдался Кай и обратился ко всем пяти царям: – Кассия принадлежит Палагеде. Вы получили своего принца Металлов, Дом Раздора получил свою наследницу. Так сказал Гипнос – один из трёх покровителей Палагеды и хозяин Переправы. Значит, так оно и будет.

Атропос и Лахесис повернули голову к Мелаю и что-то беззвучно зашептали. Их губы двигались всего пару секунд, но царь понимал всё без слов. Я моргнула, а металлические нити с его рукавов, украшения на поясе и остатки распластавшегося металла под ногами стеклись ему в руку, формируя короткий меч. Мелай бросился ко мне. Кай толкнул меня назад, отбив внезапную атаку щитом. Царь легко ушёл от ответного колющего удара копьём. Остальные цари встревоженно заговорили между собой, но не встревали, среди гостей началась паника. Кто-то толкнул Микеля, и тот налетел на меня. Мы оба упали. Чьи-то руки рывком подняли на ноги, прежде чем обезумевшая толпа успела меня затоптать.

– Скверный праздник, малышка, – с натянутой усмешкой подметил Элион, защищая меня от огненных близнецов.

Элион толкнул меня к одному из своей свиты, тот передал следующему. Голова закружилась, всё слилось от постоянного перемещения. Кто-то наступил мне на ногу, а следом зацепил платье и невольно утянул за собой в толпу.

– Хватит! – властному приказу Гипноса вторил звон щита Кая об пол.

Гости испуганно замерли, когда зал превратился в пожарище. В окнах всё стало огненно-красным, а стены, пол и потолок выгорели, словно за миг по помещению прошлось невидимое пламя. Я ощутила пепел на языке, а несколько женщин лишились сознания, кто-то лежал на полу, возможно, затоптанный. Эхо звона щита смолкло, и зал вновь посветлел. Иллюзия сгинула, длившаяся лишь пару ударов сердца. Я вовремя обернулась, чтобы увидеть колющий удар меча Мелая в мою сторону, но лезвие замерло в полуметре от моей груди, и царя отбросило назад.

– Ты жалкая марионетка, – с не подходящим произошедшему спокойствием сказал Руфус, вставая между мной и Мелаем. Мышцы его лица полностью расслабились, лишив какой-либо человечности. – Ваши богини хоть и хранят судьбы, но неспособны на них влиять без последствий. Поэтому и пользуются такими идиотами, как ты, ради достижения желанного. Твоя судьба была другой, тебя лишили того, чем ты владеть не должен был и те…

Мелай раскрытой ладонью ударил по полу, прервав властный монолог. По мрамору пошла вибрация. Вначале я получила ощутимый толчок в бок и, только падая на пол, заметила Сиршу. Иво бросился к ней, но лицо близстоящего Кая исказилось ужасом, и он рывком дёрнул Иво назад.

Мраморные плиты рядом со мной раскололись, выломанные тонкими металлическими лезвиями. Металл меж швов резко рванул ввысь. Я подавилась криком так же, как мгновение назад Гипнос подавился своей напыщенной тирадой. Около четырёх тонких лезвий пронзили Сиршу насквозь. Кровь полилась на мрамор, её голова упала на грудь, но сама она не рухнула, а повисла на остром металле. Следом упал Иво, у него из глаза торчал кусок лезвия, а всё лицо было залито кровью. Элион что-то закричал, но я слышала лишь гул собственного вопля, который продолжал звучать у меня в голове.

Сирша не двигалась, а её кровь расползалась по полу, стекая по лезвиям. Меня затошнило, кожа моментально покрылась липким потом, взгляд сам собой стал мутным и расфокусированным, я не могла заставить себя на неё смотреть. Каждый вдох отдавался незнакомой болью, словно мне переломали рёбра. Я чувствовала, как лёгкие раскрываются, как поток воздуха проходит по гортани, но одновременно с этим я задыхалась, захлёбывалась, судорожно втягивая кислород. Всё тело казалось чужим, придавленным невидимым грузом. Неловко покачиваясь, я встала.

– И-исправь… э… это, – в полной тишине приказала я Гипносу заплетающимся языком.

В виске пульсировало, волосы с одной стороны стали влажными, но мне было плевать. Не обращая внимания на боль и продолжая надрывно глотать воздух, я рванула к Руфусу, шатаясь, будто пьяная.

– Ис-с-справь!

Впервые за весь вечер он выглядел самим собой. Озадаченным и печальным. Негнущимися пальцами я вцепилась в край его плаща.