Во имя Абартона (СИ)

- Юный Дильшенди использует сильный маскирующий и блокирующий амулет. Он находится в списке запрещенных. В первой десятке, если быть точным.

- Ничего подобного в его личном деле нет, - нахмурился вон Грев. - Маркус, это правда?

Дильшенди кивнул и вытащил из галстука булавку с небольшим молочно-белым камнем. Реджинальд повторно вытер вспотевшие ладони. На этот раз виной тому была зависть пополам с жаждой обладания. Касейенский белый нефрит! Камень невероятной редкости, дороговизны и магической мощи. Старик Барнс взял булавку рукой, обернутой носовым платком и поднес к глазам. Сощурился.

- Взгляните, Реджи.

Реджинальд даже руки поднести не смог: ощутил словно разряд тока, прошивший все его тела. Обессилено откинулся на жесткую спинку кресла, старинного и страшно неудобного.

- Уберите! - потребовал доктор Льюис. - Унесите от греха подальше!

Барнс пожал плечами и быстро — более молодым магам впору было завидовать — сплел вокруг булавки кокон, полыхнувший белым. Сразу же стало легче дышать, и все облегченно, со свистом выдохнули.

- Зачем вам этот артефакт, Маркус? - вон Грев глядел с надеждой, словно этому должно было быть простое, невинное, безопасное объяснение. Словно каждый второй студент Абартона носит амулет такой мощи.

- Я… - глаза юноши беспокойно бегали. Показалось на мгновение, он попросит снова «поговорить при меньшем количестве народа», хотя, куда уж меньше. - Я все расскажу, только не нужно вмешивать дядю.

- Уверяю вас, Маркус, никто в этой комнате не хочет вмешивать вашего дядю, - кивнул вон Грев.

Правильнее было сказать «связываться». Кардинал Дильшенди, несмотря на свой сан, слыл человеком жестким. Его врагом оказаться не пожелал бы никто.

- Он… он блокирует мой Дар.

Профессора переглянулись, потом посмотрели на вон Грева.

- В вашем личном деле нет упоминания Дара, - озвучил всеобщую мысль ректор. - Указано, что у вас не очень высокий магический уровень, а дара нет вовсе.

- Отец… отец подделал, - это слово далось юноше с огромным трудом, - документы…

- При чем тут Лили? - голос Мэб, холодный, острый, точно клинок, резанул по ушам.

- Она мне нравилась, мы встречались, - затараторил вдруг Дильшенди, растеряв свою строгую уверенность, равно как и напряженность. Он вдруг расслабился и стал похож на обычного испуганного, загнанного в угол мальчишку. - Но потом она узнала об этом амулете и о моем даре, и мне пришлось сделать так, чтобы она замолчала.

Ногти Мэб царапнули подлокотники.

- Чтобы она замолчала…

- Пожалуйста! - взмолился Дильшенди. - Не вмешивайте дядю!

Ректор тяжело вздохнул.

- Изолируйте господина Дильшенди в… Яме. И пошлите за его отцом. Обойдемся пока без дяди. И ни слова никому!

Комната опустела в несколько секунд. Увели Дильшенди. Удалились, тихо переговариваясь, профессора. Ректор, провожающий их взглядом, выглядел так, словно собирается наложить на них страшную, нерушимую клятву. Был бы магом, наверняка бы проклял сейчас. А потом он повернулся к Реджинальду, и стало понятно, кого именно он хочет проклясть.

- Вы довольны?

- О чем вы, ректор? - сухо спросила Мэб.

- Вы разворошили змеиное гнездо, леди Дерован, - вон Грев выругался вполголоса. - Эньюэлс наглеет, король собирается осенью посетить его с особым визитом — возможно, отказавшись от бала в Абартоне! - а у нас племянник ближайшего к королеве лица… Хуже и не придумаешь!

- Этот мальчишка оскорбил невинную девушку, - холодно напомнила Мэб.

- Невинную?! - взорвался вон Грев. - Леди Дерован! Мы с вами прекрасно знаем, зачем девицы приходят сюда! С единственной целью: если не выскочить замуж, раз уж им не позволяет положение, то найти себе богатого любовника.

Мэб побледнела. В волосах ее заплясали искры, и Реджинальд всерьез испугался за ректора. Вторая мысль была: если Мэб вздумает сейчас убить вон Грева, останавливать он не будет. Хуже того, он не присоединиться только по причине слабости. Однако Мэб вдруг успокоилась. Она разжала пальцы, стискивающие подлокотники, и поднялась.

- Я довольна, ректор. Очень довольна. Идемте, Реджинальд, вам нужно вернуться в постель.

Шаг, уходя, она печатала так, словно хочет втоптать кого-то в дубовый паркет комнат и коридоров.

Глава сорок восьмая, в которой многое заканчивается

Возвращаться в больницу Реджинальд отказался наотрез. Снова ложиться на казенную койку с тем, чтобы отлежать себе все на свете, пропахнуть лекарствами и почти сойти с ума от ласкового бормотания медицинских сестре… нет уж! Реджинальд никогда не любил больницы. К тому же, он опасался оставлять Мэб сегодня одну. Не то, чтобы он думал, молодая женщина может создать себе или кому-нибудь неприятности, хотя она и наградила вон Грева самыми резкими эпитетами. Он просто не мог ее бросить. Не сегодня.