Во имя Чести

Наверное, это было глупо и даже по-детски, но этот чёрный мешок меня всерьёз разозлил. Нет, я понимаю, у них традиции, и всё такое. Но мне как прикажете пережить светское мероприятие, когда я чувствую себя монахиней какого-то древнего закрытого ордена?! Нет уж, эпатаж — наше всё, пусть им будет стыдно. Хотя бы за меня, потому что мне-то стыдиться нечего.

В итоге изменения оказались минимальными. Я подрезала юбку до приемлемой длины (с моей точки зрения, чтобы в ногах не путалась) да украсила нижний топик, который сплошной, живописным декольте. Весьма приличным, кстати, без экстрима. Чехол вообще не стала трогать: не поднялась у меня рука на это изящество, не такой уж я варвар, и ничто прекрасное мне не чуждо. Нацепив и критически осмотрев результат, я пришла к выводу, что стала выглядеть гораздо лучше. Мрачновато, но симпатично и уже не похоронно.

Добавив к платью фирменный начёс, окончательно осталась довольна. Жалко только, накраситься нечем; я обычно к макияжу не прибегаю, и не озаботилась в единственный визит в магазин. Да и потом тоже не вспомнила. Хорошо хоть, брови и ресницы я вместе с волосами покрасила (нет, не в радугу, а просто в синий), чтобы черты лица на фоне яркой гривы никогда не терялись. Ну да ладно, лучшее — враг хорошего.

Дождавшись, когда предчувствующий опоздание Инг в третий раз постучится в ванную и уже раздражённо поинтересуется, жива ли я там и когда буду готова, я торжественно одёрнула юбку и рывком открыла дверь.

— Готова я, иду, не шуми.

— Варвара! — через несколько секунд, которые мужчина просто потрясённо разглядывал меня, сумел наконец выдохнуть он. — Что это?!

— Это называется «нормальный человеческий наряд для молодой девушки, идущей на торжественное мероприятие, не являющееся похоронами или поминками», — развёрнуто и не скрывая ехидства разъяснила я.

— Пойдём, — сквозь зубы процедил он. — Представляю, что скажет твой отец, если это увидит.

— Нет, не представляешь, — безмятежно ответила я. — Зато я точно знаю, о чём бы он подумал, если бы увидел меня в том похоронном мешке. Что таким образом вы пытаетесь скрыть следы побоев, кандалы, бомбу или ещё что-нибудь.

— То есть? — ошарашенно обернулся капитан на пороге, уже выходя из дома. — Ты хочешь сказать, вот это его не возмутит?

— Инг, мой папа меня всё-таки довольно давно знает, — я насмешливо хмыкнула. — Неужели ты думаешь, что он не в курсе моего стиля одежды? Я, на минуточку, вообще-то с родителями всю жизнь прожила, так что они у меня закалённые. Маму вот эта расцветка только шокировала, но и то она быстро привыкла. А у отца нервы вообще очень крепкие.

— Я бы свою дочь в таком виде из дома не выпустил, — обречённо вздохнул мужчина (к слову, тоже весь в чёрном; в том самом наряде, в котором он сопровождал меня с корабля), смиряясь с неизбежным.

— Вот и радуйся, что ты не мой папа, — весело продемонстрировав ему язык, я нырнула в нутро летательного аппарата, по дороге звучно шлёпнув не ожидавшего такой подставы капитана пониже спины. В транспорт он забрался только через десяток секунд, и на лице капитана в этот момент была какая-то безнадёжная обречённость.

А мне было недосуг толковать его эмоции. Я едва не подпрыгивала на месте от нетерпения. Папа! Я вот-вот его увижу, живого, настоящего, совсем рядом, родного! И, значит, совершенно точно, он очень скоро меня отсюда вытащит.

Мысль о том, что я уже не вполне уверена, что так хочу в ближайшем будущем вытащиться из этой дыры, я старательно отгоняла. Потому что понимала: здесь мне не место. Это пока, когда я почётный и неприкосновенный член общества, на мои причуды закрывают глаза. А стоит от этого статуса избавиться, и этот же добрый заботливый Инг первым скажет мне веское «ша». Учитывая же, что я прекрасно осознавала: единственным стимулом остаться для меня служит один неулыбчивый брутальный мужчина, настроения эти мысли тем более не прибавляли. Лучше пережить одну несчастную любовь, чем похоронить себя на этой планете.

Летели мы долго и всё это время молчали. Хотя мне кажется, что летели сейчас гораздо быстрее, чем обычно; может, я правда слишком перестраховалась насчёт возможности меня переодеть.

В итоге мы приземлились возле уже знакомого мне здания, — того, которое с эпической лестницей, — где сегодня было довольно людно. Или, вернее, не так пусто, как в прошлый раз; если тогда в окрестностях стояло всего пять-шесть леталок, то сегодня их было значительно больше.

— Варвара, — вдруг, не спеша выходить, тихо позвал меня Инг. — Пожалуйста, веди себя хорошо, ладно? И не делай глупостей. Не при старейшинах!

Голос его звучал глухо и нервно, как будто мужчина едва сдерживался от того, чтобы придушить меня на месте. Неужели я с этим платьем настолько перегнула палку?

— Я буду умничкой, — чувствуя себя очень виноватой, пообещала я. — Ну, извини, я же не знала, что с этим платьем всё настолько сурово. Не сердись, — состроив просительную мордашку, я сложила брови домиком.