Во имя Ишмаэля

— Это всего лишь символическое место. Ишмаэль использует множество символов. В некоторых случаях речь идет о детях: это случается, когда предполагается особое убийство. Джуриати было символичным в 1962-м: оно связано с Маттеи, с его партизанским прошлым. И оно символично сегодня, так как связано с первым ребенком, найденным на Джуриати, то есть с начальным актом работы Ишмаэля. Возможно, это означает, что операция, проводимая в Черноббио, равнозначна той, что привела к смерти Маттеи. Но это гипотезы. С Ишмаэлем смысл проясняется по прошествии лет. Нужно будет подождать. Возможно, Ишмаэль таким многозначительным способом возвращается в Италию. Возможно, нет. Нужно подождать.

Лопес размышлял. У него в голове не сходились детали картины, начертанной Монторси. Он спросил:

— Но почему дети? Зачем покрывать операции разведки религиозной структурой? Я не понимаю.

— Все потому, что вы думаете, будто политический уровень — последний уровень. А это не так. Есть другие реальности, выше политического уровня. Духовные реальности — эти реальности скрыто управляют политическим уровнем. Реальности, которые вам кажутся религиозными. Ясен один из ритуальных механизмов Ишмаэля: в преддверии каждого убийства происходит жертвоприношение ребенка. Вам это кажется второстепенным событием, возможно, каким-то заклинанием, потому что основное событие — убийство. Но это не так. Ритуал жертвоприношения ребенка на духовном уровне гораздо более важен, чем убийство, имеющее механическую природу: оно может удаться или нет, можно повторить попытку в случае провала.

— Мне это непонятно. В какую игру играет Ишмаэль? Мне не удается понять: тогда получается, что это действительно религия?

Монторси поигрывал бокалом:

— Это также и духовная операция. Жертвами Ишмаэля являются все представители политических и экономических кругов высокого уровня — люди, работающие на единую Европу, решительно противостоящие влиянию Соединенных Штатов. Сеть Ишмаэля предполагает устранить всех, кто пытается осуществить такое противостояние. А разделение двух континентов — это не вопрос разведки. Это вопрос духовный. А духовные вопросы нуждаются в ритуалах.

— И во время этих ритуалов приносятся в жертву дети.

— Это один ритуал из многих, Лопес. В агентстве мы заказали также некоторые исследования религиозной антропологии. Жертвоприношение ребенка — символ смерти и возрождения. В случае с жертвоприношениями Ишмаэля мы склоняемся к гипотезе, что убитый ребенок, которого находят перед убийством, символизирует смерть Европы, которая пытается родиться.

— Но это не все объясняет, Монторси. Возьмем случай с ребенком, которого американский агент Ишмаэля провез через всю Европу. Какой смысл это имело? Почему сразу не убить его и не похоронить на Джуриати?

— Потому что ритуал Ишмаэля исполняется верховными иерархами Ишмаэля. Которые в настоящее время живут в Брюсселе.

— Но почему не достать ребенка в Брюсселе?

— Потому что ребенок должен принадлежать стране, в которой будет произведена работа Ишмаэля — убийство. Не спрашивайте меня о причине. Мы в агентстве шаг за шагом реконструируем систему ритуалов Ишмаэля.

— Но зачем приносить ребенка на садомазохистское собрание?

— Потому что это часть ритуала. Я не присутствовал на PAV, Лопес. Но спрошу вас вот о чем: вы не заметили вокруг ребенка странного движения?

Лопес вспомнил: мужчины и женщины, шестеро или семеро, вокруг Инженера, с поднятыми руками, — им было неинтересно зрелище с колесом, к которому была привязана Лаура.

— Да, вы правы. Что-то вроде круговой процессии. Люди с поднятыми руками. Они почти танцевали вокруг человека, в руках которого был ребенок.

Монторси:

— Это было сердце инициации. Она требуется уставом Ишмаэля. Не все участники садомазохистского собрания знали, что Ишмаэль тайно действует среди них. Вы думали, что ритуал — это PAV? Ритуал был спрятан внутри садомазохистского сборища. Подумайте: тайное крещение ребенка, предназначенного к жертвоприношению.

— Почему вы не вторглись на PAV, Монторси?

Монторси приподнял брови.

— Я был убежден, что достаточно будет вашей операции, Лопес. Нашей задачей было оттянуть исполнение ритуала Ишмаэля. Если б вы перехватили ребенка на PAV, как это было предусмотрено, наша цель была бы достигнута. Без ритуала срывается и покушение на Киссинджера. Возвращаясь к вашим предыдущим сомнениям — Киссинджер действительно должен был умереть в Париже: был найден труп ребенка, у входа в катакомбы, на юге, у границы Люксембургского сада, в один день с покушением Клемансо.

Долгий глоток.

— Это случалось еще много раз. Ишмаэль, казалось бы, терпит поражение, нам удается сорвать либо ритуал, либо покушение, но рано или поздно сеть Ишмаэля добивается задуманного…

— Еще много раз?