Во имя Ишмаэля

Именно после этого прокола, после того, как спецслужбы потеряли Американца, Старик и решил лично принять участие в операции. Ему дали фотографию, сделанную на всякий случай в момент, когда Американец свернул в коридор по направлению к туалетам в Мальпенсе. Сукин сын! Типичное лицо любителя жвачной резинки. Обычный взгляд, как у всех американцев: пустой, бычий, пресыщенность в глазах, ничего не выражающих, кроме смутного сознания своего превосходства над всеми окружающими. Светло-рыжие волосы неаккуратно закрывали порядочную лысину на затылке. Это американское дерьмо было одето в зеленую непромокаемую ветровку. За собой он вез синтетическую сумку с черной ручкой. Как знать, заметил ли Американец, что его фотографируют. Да, его не убили, но по крайней мере сфотографировали. Это все равно что наполовину убить.

Однако потребовалось много усилий, чтобы узнать, где он остановился. Он должен быть в Милане, это достаточно очевидно. Ему предстояло довести до конца по меньшей мере две операции. Сведения о них, кстати, были весьма путаными. Но задача заключалась не в том, чтобы выяснить, что должен выполнить Американец. Достаточно было знать, что у него дела с Ишмаэлем. Он работает на Ишмаэля, это точно. Надо найти Американца и уничтожить. Вместо него пришлют другого, но ведь тем временем, насколько можно было судить, приблизится срок осуществления того главного дела, ради которого Американец прилетел в Милан. Ишмаэль хочет нанести удар — в Милане и немедленно. Не столь важно, что Американцу удалось выжить после покушения. Настоящей проблемой было найти его. Информаторам не удавалось получить сведений — ни единого — о его деятельности, потому что не удавалось установить, где он. Сначала надо было его отыскать, а потом имелось два варианта: либо убить сразу и ждать, когда приедет другой, потом того тоже убрать — и так до тех пор, пока не истечет назначенный Ишмаэлем срок, — или установить за ним слежку, посмотреть, чем он занимается, получше уяснить себе суть операций, которые он приехал осуществить, — и только тогда убить его.

В конце концов его нашли. Старик работал практически без отдыха, пытаясь откопать хоть какой-нибудь след, какое-нибудь свидетельство присутствия Американца. Он задействовал также свои личные, альтернативные источники информации, менее надежные, чем у спецслужб, зато разбросанные несколько беспорядочно и повсеместно, — сеть с широкими ячейками, построенную по настолько случайному принципу, что некоторые результаты могли поступить и оттуда. За шесть дней он позволил себе поспать всего 22 часа.

— Довольно скоро привыкаешь. Как будто становишься камнем. Думаешь, камень ничего не сознает? Он кажется тебе безжизненным, лишенным сознания, — но это не так. Камень тоже чувствует. Чувствует больше и лучше, чем мы. Он внимателен, потому что неподвижен. Недаром о него спотыкаются, когда меньше всего ожидают, — так говорил Старик парнишке, которого приставила к нему служба безопасности.