Во имя любви

— А чего? Надо попробовать, — решил он. — Лук чуть потушится, остроту потеряет, духом мясным пропитается. Сожрет. Натуральный продукт. Отечественный… — Вор в законе расплылся в одобрительной улыбке. — Достань-ка в том шкафу, внизу. И шкурку сдери.

Лавр нагнулся к самому нижнему ящику встроенного шкафа, расположенного непосредственно у него за спиной, и достал одну луковицу. Мысленно Федор Павлович порадовался, что столь незамысловатым образом ему удалось разрядить атмосферу на кухне криминального авторитета.

— Доверяешь? — Лавриков взялся за один из ножей на столе.

— Нет, — просто ответил Касатик. — Заплакать боюсь. Лет двадцать не плачу. Слезные каналы все, наверно, усохли. И ни к чему их смачивать.

Ответ вполне устроил Лавра. С ножом и луковицей он отошел к раковине и на удивление ловко и быстро расправился с поставленной перед ним задачей. Прямо в ладони он рассек головку лука на несколько частей, сунул под струю воды и только после всех этих манипуляций протянул хозяину плод своих трудов. Касатик с любопытством следил за происходящим.

— На, — сказал Федор Павлович. — Теперь не защиплет.

— Ловко получилось, — невольно восхитился вор в законе.

Лавр хитро прищурился.

— А бывает, я заранее знаю, — отреагировал он, все еще стоя возле раковины. — Не получится ничего, один вред.

Намек был слишком прозрачным, чтобы Касатик не сумел его уловить.

— Вред мне от тебя без надобности, Лавр. — Он бросил лук в общую миску. — Наши дорожки — параллельные. Не захотел — договорились. Гуляй без Хомута. А на этого козыря охоторядского и правда любая шестерка выйдет. Сильно жадный… — Решение авторитетом было принято окончательно и бесповоротно. — Только руки вытри сначала и отмерь мне двести граммов овсянки. Вон стакан, потоньше. Но без горки чтоб, ровно по краешку.

— Отмерим двести без горки, — улыбнулся Лавриков. — Доза привычная…

У депутата будто гора с плеч свалилась. Давно он не чувствовал такого облегчения. Тем более после всех этих треволнений последних дней.

Глава 3

— Никого?

Два коренастых парня, оба в одинаковых куртках-ветровках, наброшенных поверх пестрых футболок, отрицательно покачали головой. Даже этот жест вышел у них синхронно. Заглянув в каждую комнату, в каждое нежилое помещение на загородной даче, они не обнаружили ни единой живой души. С такими неутешительными результатами ребятки и вернулись в общую комнату первого этажа, где грубым вопросом встретил своих верных исполнителей Мякинец.

Сам Юрий в обыске участия не принимал. Остался в столовой, склонившись, как фельдмаршал над картой, и уперев кулаки в покрытую белой скатертью столешницу.

Последней из комнаты Санчо и Клавдии выплыла Ангелина Виннер. Она, как и Мякинец, была здорово разочарована отсутствием положительных результатов.

— И ничего интересного при беглом осмотре, — коротко бросила она. — Только заприте все, как было.

— Убогонькая хижина у отставного короля, — саркастически заметил Юрий, отходя от стола и направляясь к выходу.

— Здесь другое есть, — подхватила тему разговора Виннер.

— Что?

— Ощущение дома.

Мякинцу показались странными и неестественными в голосе женщины грустные нотки. В душе Ангелины колыхнулось что-то, прежде неведомое ей самой.

— Жилья человеческого.

— Не совсем понял вас…

Юрий шагнул на крыльцо и двинулся вслед за своей боевой подругой к оставленным на тропинке автомобилям. Запирать дачу, в которую они ворвались без всяких стеснений и моральных ограничений, предстояло двум молчаливым подручным.

— Как вам понять, босячкам бездомным?.. — не поворачивая головы, бросила Ангелина. Но уже через секунду к ней вернулось прежнее самообладание, она громко воскликнула: — Опаздываем, ребята! Поторопитесь…

Времени и в самом деле оставалось в обрез. Запланированный совет в «Империи» должен был состояться, что называется, при любой погоде.

«Волга» оказалась пустой. Лавр, едва показался из подъезда многоэтажки, сразу почувствовал внизу живота неприятный холодок. Неужели Касатик обманул его и заготовил такую подлость? Это было очень не похоже на крупного криминального авторитета, которого Федор Павлович знал уже не первый год. Прежде он был верен собственному слову.

Но факт оставался фактом. В машине не было ни водителя Николая, ни, что самое главное, Ивана Кирсанова на заднем сиденье. Рука Лаврикова автоматически нырнула под пиджак, и пальцы сомкнулись на холодной рукоятке огнестрельного оружия. В это мгновение Федор Павлович был готов к любым неожиданностям. Вернее, он так думал до тех пор, пока где-то неподалеку не раздался взрыв хохота. Такого народный избранник явно не ожидал.