Во имя любви

А Кэмден, смочив и отжав полотенце, поднес его к ее животу. Но не успел он до нее дотронуться, как Пен схватила его за руку.

– Только это не значит, что я тебя простила, – заявила она.

Тут взгляды их встретились, и Пенелопа прочитала в глазах мужа глубокое раскаяние. Но, увы, раскаяние, по мнению Пен, не являлось основой крепкого брака.

– Дорогая, позволь мне сделать это. – Кэм явно не собирался отступать. – Пожалуйста, позволь.

Пен с неохотой выпустила руку мужа, и тот расценил это как позволение продолжать. Очень осторожно Кэмден принялся обтирать жену, начав с рук и шеи. Причем морщился каждый раз, касаясь уже начинавших желтеть синяков.

Пен знала, что ей не следовало реагировать на прикосновения мужа, но все же ее кожу приятно покалывало в тех местах, где теплая влажная ткань смывала пот. И ей действительно становилось лучше.

Когда же руки Кэмдена спустились к ее талии, Пенелопа насторожилась. А когда муж коснулся ее груди, стала дышать тяжело и прерывисто. И вдруг почувствовала, что от его осторожных движений ее соски отвердели – как если бы он их поцеловал. Но Пен не доверяла своему непредсказуемому телу, реакция которого вызывала головокружение – словно она выпила слишком много вина.

Спустя несколько минут Кэмден взялся за ноги Пен, обмыв ее бедра, колени, голени и ступни. Все это напоминало неспешные ласки, хотя Пен заметила, как Кэм поморщился, увидев на ее бедрах кровь.

Затем он снова погрузил полотенце в воду, после чего осторожно раздвинул ноги жены. Пенелопа тихонько вскрикнула – словно от боли. Но Кэмден, казалось, ничего не видел и не слышал; он всецело сосредоточился на движениях собственных рук. А его глаза в эти мгновения совершенно ничего не выражали.

– Доверься мне, Пен, – тихо проговорил он.

Пенелопа поморщилась и закусила губу. Она доверяла ему раньше, – но что из этого вышло? И все же она не могла забыть о своей любви к Кэмдену. И поэтому позволила мужу раздвинуть ей ноги, хотя до того еще ни один мужчина не видел этой самой потаенной части ее тела.

Кэм же тщательно вымыл каждую складочку и каждую впадину, успокаивая боль, и от его заботы и доброты сердце Пен болезненно сжалось. Более того, она с трудом подавила стон – только на сей раз дело было не в дискомфорте. Вернее – в душевном дискомфорте. И действительно, как могло такое случиться? И почему? Ведь после стольких лет мечтаний о мужчине в ее постели – об этом самом мужчине! – она теперь испытывала лишь боль, стыд и сожаления… И к тому же чувствовала себя совершенно беспомощной.

Однако с каждым движением рук Кэма неприятные воспоминания стирались из памяти, а слова «никогда больше» сменило слово «возможно».

Пен с трепетом наблюдала за тем, как Кэмден в очередной раз выжимал полотенце. Она боялась, что его страстное вторжение превратило ее лоно в кровавое месиво, но теперь с облегчением заметила, что вода лишь слегка порозовела.

Наконец пытка, постепенно превращавшаяся в весьма опасные ласки, закончилась. И Кэмден, опять опустив полотенце в воду, протер ее в последний раз и немного отстранился.

Молчание действовало Пенелопе на нервы, но она не могла произнести ни слова – слезы сдавили горло. Ведь Пен точно знала: какую бы боль ни причинил ей Кэм, – она все равно его любила. Любила всегда. Но, увы, она не сможет пробудить в нем ответное чувство, и осознание этого будет терзать ее до конца дней.

А Кэм с облегчением вздохнул. Это неспешное похожее на ритуал купание немного его успокоило. Как успокоило и Пен. «И даже складки вокруг его губ разгладились», – мысленно отметила она.

Тут Кэмден вдруг снова к ней наклонился, и Пен подумала, что он хотел пожелать ей спокойной ночи. Но Кэм все наклонялся и наклонялся – и, наконец, коснулся губами низа ее живота. Пен вздрогнула и тихо вскрикнула, хотя поцелуй этот означал скорее уважение, а не чувственную страсть.

Но как же так? Почему? Множество вопросов готово было сорваться с губ Пенелопы, но все они остались невысказанными, так как Кэм, взяв в руки таз, направился к двери. Гордость и смущение удерживали ее от того, чтобы попросить его остаться. Наблюдая за тем, как ее муж уходил, Пен ощутила себя пронзительно одинокой. Но все же не настолько одинокой, чтобы вытерпеть, как ее телом воспользуются еще раз.

А Кэм ушел, оставив дверь распахнутой. Как если бы он оставил горящую свечу в комнате ребенка, боявшегося темноты. Должно быть, он догадался, насколько устрашающей казалась ей эта спальня, похожая на собор.

Немного помедлив, Пен попыталась встать – ей нужна была чистая сорочка. Когда же она вышла из гардеробной в весьма соблазнительном пеньюаре покойной герцогини, Кэм снова стоял у кровати. На нем был все тот же бархатный халат, а на лице – полное спокойствие.

«Возможно, он пришел пожелать мне спокойной ночи», – промелькнуло у Пен. Но тут она заметила на столике у кровати бутылку красного вина, стоявшую рядом с пустыми бокалами. Памятуя, чем закончился его визит с бренди, Пенелопа снова насторожилась.

– Чего ты хочешь, Кэм?

Герцог медленно подошел к столику, наполнил бокалы вином и протянул один жене.