Во имя Мати, Дочи и Святой души

26

Клава спала, но не спала.

Госпожа Божа, едва касаясь, гладила ее по голове. Гладила своего ангелочка по белым волосам.

Божа пройдет по битому стеклу – и не порежется. По красным углям – и не сожжется. И Клава так сможет – по стеклу и по углям, потому что любит Госпожу Божу. Все удивятся ее терпению и святости, будут поднимать на руки и передавать друг другу, потому что всякий, кто поднимет ее на руки, излечится от греха и очиститься от болезней. А всем ведь хочется излечиться и очиститься – и они выхватывают ее друг у друга всё быстрее, и она летит, передаваемая из рук в руки, быстрее и быстрее, дальше и дальше.

Ее легко передавать, потому что она маленькая и легкая. Она никогда не станет большой и взрослой, потому что стать взрослой, значит стать старой. И потом умереть с мусором человеческим, как сосед Устиныч – спасибо!

Она останется маленькой и никогда не умрет. Она придет пожалеть Витька, когда он станет старым, когда ему достаточно будет ласки ручной и ласки поцелуйной. И он скажет, что только ее и любил всегда, только ее и помнил с другими.

Или у Витька будет дочь, и Клава возьмет ее сюда в корабль. Чтобы дочку Витька полюбила Госпожа Божа – почти как саму Клаву.

У тачанки четыре колеса. Чтобы ехать на ней на небеса. Госпожа так наша Божа, сестру Калю спать уложит. Кто захочет разбуждать, должен день счастливый ждать. Раскрываются листочки вместо опухоли-почки. Раскрываются цветы небывалой глубины.

Все-таки остальные люди умирают постепенно, хотя и нескоро. А Клава не умрет никогда, потому что есть душа, и куда же ей без Клавы деваться? Душе бездомной даже похуже, чем бомжу.

Без тела душа – несчастная бомжа. И если Госпожа Божа за страдания и верность продлит Клаве душу в вечность, придется Боже предоставить клавиной душе и тело. Как предоставляют квартиры многодетным и ветеранам.

Чудесный голос не женский и не мужской запел-заговорил: «Выходи одна ты на дорожку, сквозь туман тенисты путь лежит; ночь темна во славу Мати Божи, и звезда с звездою говорит обо всем».

Потом звезды гаснут, солнце встает, и его надо видеть. Солнце встает, потому что Клава его видит. А если не видеть, то ничего не будет. Не будет людей, листьев, лимонов, любви, любалок, лекарств, ласк, летних каникул. А пока они есть, будет и Клава – чтобы любви, листьям и лимонам было кому показаться. Когда Божа любит Клаву, раскрываются цветы небывалой глубины. Раскрывается ее цветок.

Раскрылась дверь из комнаты Свами. Светлый квадрат утренний осветил стену. Огромная фигура прогнула пол и пробилась сквозь потолок.

Витёк вышел и прошагал пять шагов до себя под скрежет половиц.

Клава выждала еще, и догадалась, что настало и ее время. Под ней половицы не скрипнули – после Витька не вес.

Он лежал и не спал.

– Ты чего? Уже? Пришла доложиться?

Может быть, и вправду она раскрылась и сама не заметила, пока сидела? Раскрылась, как тот цветок?

Клава при нем проверила себя старательно.

– Не-а.

И сразу стало стыдно, она запахнулась в два слоя.

– Ну и мотай тогда отсюдова.

– А давай кофе твое выпьем? В постель и со сливками.

– Мотай. Неохота.

Она пошла к двери – обесчещенная.

– Или… – запнулся было он.

Она вся повернулась с надеждой.

– Нет, мотай.

Вот отчего некоторые дуры не верят ни во что. Оттого и в такие моменты. Когда услышат: «А ну – мотай!» У них в школе Надька Пашкова вешалась и топилась по очереди. Но Клава не такая. Госпожа Божа всё видит и любит. Она-Они только испытывают, чтобы потом прогнать неверок и наградить верных Ей-Им!

Поэтому Клава верит. Она докажет Госпоже Боже, что ее терпение длинней любого испытания. И дождется когда-то потом. Хотя лучше бы сразу.

Дождется. Сейчас Витёк не выбежал за нею, но еще выбежит. Если только она захочет вернуться к нему, когда он когда-нибудь за нею побежит.

Про Свами Клава не думала. Про то, что Свами с Витьком делали столько времени. Это их взрослое скучное дело, похожее на дела папусика с мамусенькой. А Клава совсем иначе устроена. Ее жалеечка не похожа на небритые – такие как у гадкой Пупочки – которые нужно назвать совсем другим словом, но только не здесь, в спасательном корабле.

У Свами, конечно, не как у Пупочки, но и Свами бреется с утра. А с вечера для Витька, небось, не догадалась. А он-то говорил, что только маленьких любит. Безбородок. Соврал. А врать – грех. Хорошо, если Госпожа Божа простит!

Клава мысленно попросила Госпожу Божу, простительницу, чтобы Она-Они простили Витьку маленькую ложь. Да он ведь и выпивший был, когда пошел. А про маленьких безбородок говорил трезвый. А правды – трезвые всегда.

И Клаве показалось, что по мысли ее Госпожа Божа уже простила Витьку слабый его грех.

Госпожа Божа простила, значит и Клава простит когда-нибудь, но не совсем сразу.