Во имя Науки! Убийства, пытки, шпионаж и многое другое

Еще один способ всегда думать об этике (хм!) – знать историю науки. Услышать, как настоятель в церкви провозглашает «Будьте этичны!» – это одно. Совсем другое – погружаться самому в истории о разного рода прегрешениях и воспринимать каждое злодеяние как удар под дых. Вот почему эти истории так действенны – они запоминаются. И надо признать, что добрые намерения – не защита. Джон Катлер в Гватемале руководствовался самыми добрыми намерениями, он хотел найти способ победить сифилис и гонорею. И при этом умышленно инфицировал людей венерическими заболеваниями, отчего некоторые даже скончались. Джон Мани имел самые лучшие намерения, отстаивая теорию «чистого листа» человеческой сексуальности, чтобы повысить толерантность к маргинальным группам. Но погубил жизнь Дэвида Реймера. Уолтер Фримен с наилучшими намерениями продвигал психохирургию, чтобы облегчить жизнь безнадежным пациентам психиатрических приютов. И сделал лоботомию тысячам людей, которые в этом не нуждались. Всем известно, чем вымощена дорога в ад.

Но в то же время – и это, пожалуй, самое сложное – важно не изображать Катлера, или Мани, или Фримена монстрами, потому что от монстров слишком легко отмахнуться как от исключения из правил (я не монстр, так что мне не о чем волноваться). Если быть честными перед собой, надо признать, что любой из нас может угодить в ту же ловушку. Может, не в таких ситуациях, о которых я рассказывал, может, и не столь вопиющих. Но где-то в чем-то каждый из нас может совершить нечто неэтичное. Честно признавать это – лучший способ не утратить бдительность. Как говорил Карл Юнг, в каждом из нас скрывается злодей, и, только если мы это признаем, есть надежда его обуздать.

Многие поверхностно полагают, что самые умные люди превосходят других в этическом и интеллектуальном плане; напротив, факты свидетельствуют об обратном, поскольку самые умные считают, что достаточно умны, чтобы избежать разоблачения. Если вспомнить аналогию с автомобилем, ум – это мотор огромной мощности. Вы можете попасть в пункт назначения, но если рулевое управление (т. е. нравственные принципы) никуда не годится, шансы попасть в аварию значительно возрастают. Нравственность помогает ориентироваться в жизни и не допускает, чтобы мы свернули на какой-нибудь опасный путь.

Преступления, описанные в этой книге, не должны дискредитировать огромную работу, которую непрестанно ведут ученые в лабораториях по всему миру. Подавляющее большинство из них – симпатичные, самоотверженные люди, и, учитывая все чудеса, которые они сотворили, наше общество без них было бы несравнимо беднее – как в материальном, так и в духовном смысле. Но ученые тоже люди. Подобно химику Гарри Голду, они дают втянуть себя в заговоры и предают друзей. Подобно пирату Уильяму Дампиру, они безумно увлекаются своими исследованиями и не замечают творящихся рядом злодеяний. Подобно палеонтологам Маршу и Коупу, пытаются дискредитировать соперников и в итоге сами себя губят.

Альберт Эйнштейн однажды сказал: «Большинство людей полагают, что великий ученый – это прежде всего интеллект. Они ошибаются. Это прежде всего характер». Должен признаться, когда я впервые прочитал эту фразу (очень давно), я поморщился. Кого интересует, добр ученый или нет? Открытия – вот что главное. Но, пока я писал эту книгу, до меня дошло. С одной стороны, наука – это собрание фактов об окружающем мире, и для добавления новых фактов действительно нужно делать открытия. Но наука одновременно и нечто большее. Это тип мышления, процесс, способ рассуждений о мире, который помогает выявить стремление принять желаемое за действительное, увидеть предвзятость и предложить взамен более обоснованные, достоверные факты. Учитывая, насколько огромен наш мир, невозможно проверить каждый проводимый эксперимент и лично убедиться в его чистоте. В известной степени приходится верить заявлениям других людей, а это означает, что они должны быть уважаемыми, достойными доверия. Более того, наука – это, по существу, общественный процесс. Результаты нельзя хранить в тайне, они должны быть верифицированы широким сообществом, иначе наука просто не функционирует. А учитывая, насколько глубоко общественным процессом является наука, такие ее действия, которые наносят ущерб обществу путем сокращения прав человека или пренебрежения человеческим достоинством, почти всегда дорого ей обходятся – подрывом веры людей в науку и даже разрушением самих условий, необходимых для нормального существования науки.