Во имя отца

— А я-то думал, что вы, вундеркинды, только с ультразвуком и можете управляться.

Мирек ответил ему снисходительной улыбкой. Обращаясь же к Андропову, он сказал:

— Товарищ Андропов, медицина — это сплав знаний, искусства и интеллекта. Я бы хотел послушать ваше сердце.

Андропов явно находился под впечатлением эрудиции «Шафера». Без возражений он стал расстегивать пижаму. Мирек вставил наушники фонендоскопа в уши.

Кожа у Андропова была старческой. На груди осталось несколько пучков седых волос. Остальные были сбриты в связи с исследованиями.

Мирек провел рукой по резиновой трубке и нащупал головку. Он подался вперед, его рука чуть-чуть подрагивала. Медленно и очень осторожно Мирек положил головку фонендоскопа на грудь Андропова, чуть справа от сердца. Слегка надавив на головку, он заглянул в его глаза и подумал:

— Это тебе от моего отца Богдана!

Он подождал двадцать секунд. В ушах отдавался стук сердца Андропова. Мирек представил себе, как яд медленно направляется к сердцу, чтобы остановить его раз и навсегда. Он еще раз взглянул в глаза Андропову и передвинул головку под самое сердце. Затем он снова легонько нажал на нее.

— Это тебе от моей матери Ханны!

Через двадцать секунд он подвинул головку на сердце. Указательным пальцем левой руки он нажал раз, два, три. Он чуть было не крикнул:

— Это тебе от моей сестры Иоланты!

Мирек опять посмотрел в глаза Андропову. В них промелькнуло недоумение. Мирек решил, что что-то все-таки, видимо, было заметно по его лицу. Но это его уже не волновало. Его волновало только то, как бы не попасть в ад вместе с Андроповым.

Мирек встал, улыбнулся и задумчиво сказал:

— Отлично. Для вашего возраста просто отлично.

Недоумевающий взгляд Андропова сменился на удовлетворенный.

— Каков же ваш прогноз, профессор?

Мирек свернул фонендоскоп и положил его обратно в саквояж:

— Товарищ Генеральный секретарь, я считаю, что дела ваши отнюдь не настолько плохи, как вам, видимо, говорили. Разумеется, я изучу подробнее все материалы, а также результаты анализов, которые я предложил провести. Но уже сейчас могу сказать, что при правильном подходе к лечению мы сможем видеть вас в прекрасном состоянии еще долгие годы.

И Чазов, и Петров стояли со скептическим выражением на лицах. Но Андропов широко улыбался Миреку, который добавил:

— Мне, очевидно, следовало бы навестить вас еще раз дня через два-три.

Андропов твердо сказал:

— Я буду на этом настаивать.

Обращаясь к Чебрикову, он бросил:

— Проследи, чтобы у профессора Шафера было все, что он пожелает, все!

* * *

В это время в двадцати километрах в гостинице «Космос» гнев Стефана Шафера выплеснулся наружу, как лава вулкана. В течение часа он сидел и смотрел на нее. Он думал о том, что она с ним сделала. Он вспоминал слова, которые ей говорил. Он думал о том, как он верил в ее любовь.

Он сидел под дулом пистолета, глядя на ее красивое лицо, на ее глаза, которые смотрели на него с нескрываемым презрением. Этот презрительный взгляд переполнил чашу терпения. Стефан уже понял к настоящему моменту, что втянут в колоссальную и очень опасную авантюру. Понял, что эта женщина погубила его жизнь. Он уже не мог себя сдерживать.

В этот момент она положила одну красивую ногу на другую и устало вздохнула. Дико закричав, он прыгнул с протянутыми вперед руками, метясь в ее горло. У Халены хватило времени, чтобы выстрелить дважды. Первая пуля попала ему в живот, вторая — в грудь. Эти два куска свинца должны были остановить его. Но не тут-то было! В этот момент он уже не был обыкновенным человеком — гнев придал ему невероятную силу. По инерции он пересек три метра ковра и навалился на нее, выбив пистолет из ее рук. Он ударил ее в лицо, затем свалил на пол и стал душить. Она отбивалась, но он вцепился в нее мертвой хваткой. Его невозможно было остановить.

Он видел, как ее лицо сначала покраснело, потом начало синеть. Язык высунулся изо рта, глаза полезли из орбит. Она задыхалась. Он все еще хрипел от ярости, когда она затихла. Он несколько раз сильно ударил ее головой о ковер, затем отшвырнул в сторону. С огромным усилием Шафер встал на колени, чувствуя, что истекает кровью. Он доплелся до кровати и свалился на нее. Теряя сознание, он протянул руку к трубке телефона и последним усилием поднес ее к холодеющим губам.

Глава 28

У двери Мирек обернулся и взглянул на Андропова. Тот поднял руку и слабо помахал ему вслед. Мирек улыбнулся и тоже помахал Андропову.

На улицу его провожал только Чазов. Когда они шли длинным коридором, академик сказал Миреку доверительным шепотом:

— Я очень многого жду от вашей лекции в институте, которая состоится в четверг.

Мирек ответил:

— Для меня ваше присутствие там — большая честь. Да, профессор, вы не обидитесь, если я вернусь в гостиницу один? Мне надо многое обдумать после этого визита... А думается лучше в одиночестве.

Лицо Чазова не выразило энтузиазма, но он вспомнил слова Андропова, обращенные к Чебрикову:

— Проследи, чтобы у профессора Шафера было все, что он захочет, все.

Он неохотно ответил Миреку:

— Конечно, профессор. Я закажу себе другую машину.